Тирания

Тирания^[1] —

Правление, основанное на единоличной неограниченной власти тирана.
Правление, основанное на произволе и насилии; деспотизм.
Жестокость, произвол.

Мудрость и здравый смысл[править | править код]

«Тирания — прекрасное местечко, только выхода из него нет.» — Солон, афинский политик, законодатель и поэт, один из «семи мудрецов» Древней Греции.^[2]
«Когда народ боится правительства — это тирания. Когда правительство боится народа — это свобода.» – Томас Джефферсон (1743 — 1826), 3-й президент США.^[3]
«Когда лидер начинает мегапроекты, это свидетельство агонии режима.» — Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975), британский историк и философ.^[4]
«Еще не существовало на свете такой тирании, которой бы не пришел конец.» — Эрих Мария Ремарк (1898 — 1970), немецкий писатель.^[5]
«При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур.» — Фридрих фон Хайек (1899 — 1992), австрийский и британский экономист и политический философ.^[6]
«Есть только один способ быть руководителем: это когда руководитель идет в добровольное рабство к руководимым, а не наоборот. Если же в его поведении появляется пусть даже одна сотая претензий на какое-либо преимущество перед ними или привилегии, то рано или поздно эти 0,01 вырастают в подавление, деспотию и тиранию.» — Маргарет Тэтчер (1925 — 2013), британский политик, премьер-министр Великобритании в 1979 — 1990.^[7]
«Авторитарные режимы обваливаются не в результате выборов и не в результате низовых протестов, а в результате раскола элит. Они сами себя съедают, это волатильные режимы.» — Евгения Альбац, журналист радиостанции «Эхо Москвы».^[8]
«Авторитарные режимы держатся на трех колоннах – экономическое процветание, пропаганда и репрессии. Если одна из колонн становится более слабой или вообще исчезает, то нагрузка на две другие колонны увеличивается. Мы видим сейчас в России, что колонна, на которой написано "экономическое процветание", гораздо менее устойчива, чем была в прошлом. Поэтому увеличивается нагрузка на две другие колонны – на репрессии и на пропаганду… Но авторитарные режимы смертны, более того, они внезапно смертны.» — Максим Ананьев, экономист, Радио Свобода, 08.09.2021.^[9]
«Диктатуры сегодня уже не те, что прежде. Тираны прошлого – Гитлер, Сталин, Мао или Пол Пот – использовали террор, идеологию и изоляцию своих стран для монополизации власти. Многие милитаристские режимы ХХ в. были менее идеологизированными, но тоже делали ставку на массовое насилие, чтобы запугать инакомыслящих. (Например, считается, что режим Пиночета виновен в пытках и убийстве десятков тысяч чилийцев.)

Но в последние десятилетия возник новый тип авторитаризма, лучше приспособленный к миру прозрачных границ, глобальных медиа и экономике знаний. Нелиберальные режимы, от перуанского Альберто Фухимори до венгерского Виктора Орбана, научились сосредоточивать в своих руках власть, не прибегая к изоляции страны и массовым убийствам. Кое-где еще остались кровавые милитаристские режимы и тоталитарные государства вроде Сирии и КНДР, но сегодня они в меньшинстве.

Новые автократии часто даже притворяются демократиями, проводят выборы (на них почти всегда побеждают нужные люди); подкупают и цензурируют частные СМИ, а не уничтожают их; полноценную политическую идеологию им заменяет аморфная ненависть к Западу. Их лидеры часто пользуются невероятной популярностью – как минимум, благодаря ликвидации всех соперников. Госпропаганда в таких странах работает не как «инженер человеческих душ», а как средство повысить рейтинг диктатора. Политических оппонентов преследуют и порочат с помощью сфабрикованных обвинений, их подталкивают к эмиграции, но убивают редко.»

— Сергей Гуриев, российский экономист.^[10]