Джон Ист
Случай воспоминания реинкарнации Джоном Истом описан в книге Яна Стивенсона «Реинкарнация. Исследование европейских случаев, указывающих на перевоплощение».[1]
Стивенсон редко публиковал сообщения о случаях, в которых он никогда не встречался с исследуемым. В его книге есть пять таких исключений, и это одно из них. Тем не менее можно считать, что в каком-то смысле Стивенсон всё же «встречался» с Джоном Истом, потому что в течение последнего года его жизни они активно переписывались – многие из их писем составляли несколько страниц – о его переживаниях. Он старательно отвечал на вопросы, которые ему задавал Стивенсон о подробностях трёх ярких снов, бывших у него. Стивенсон планировал встретиться с ним в 1962 году, но с прискорбием узнал о его смерти. Он болел, о чём писал Стивенсону в некоторых письмах, и всё же его смерть была для Стивенсона весьма неожиданной, потому что последнее письмо, которое Стивенсон получил от него, было написано за четыре дня до кончины, и Стивенсон не заметил в нём ничего, что указывало бы на ухудшение его здоровья.
Краткий обзор случая и его исследование
Джон Ист родился в Великобритании 4 октября 1883 года. Его семья была богатой, и он был волен жить как ему вздумается. После окончания Итонского колледжа он год проучился в Оксфорде, но счёл университетскую жизнь скучной. Он хотел записаться в армию, но не прошёл комиссию из-за слабого зрения. Следующие три года он провёл, охотясь на крупного зверя на трёх континентах. Потом он вернулся в Англию и с 1912 по 1927 год – за исключением трёх лет службы в армии во время Первой мировой войны – жил в большом загородном доме, занимался сельским хозяйством и четыре дня в неделю охотился. Осенью он часто выезжал на оленью охоту или пострелять куропаток в Шотландию. В 1927 году, когда ему было 44 года, он решил заняться бизнесом, но из этого ничего не вышло. Тогда он продолжил жизнь успешного состоятельного фермера. Женат он был трижды, особенно удачным был его третий брак. Жена умерла прежде него, сам он умер в 1962 году в возрасте 79 лет.
В 1927 году Джон Ист увидел два сновидения за две ночи, следовавших одна за другой. Они были настолько реалистичными, что он решил записать их, что и сделал в середине следующей (за вторым сновидением) ночи. В то же утро он сделал эскиз дома, увиденного во втором сновидении. В 1950 году он видел третий сон, связанный с первыми двумя. Казалось, действие в нём происходило в том же доме, который он видел во втором сне 1927 года.
В 1954 году один английский иллюстрированный еженедельник опубликовал фотографии и план подлинно существующего сельского особняка Шредфилд-холл в Стаффордшире; Джон Ист сразу «опознал» этот дом как виденный им во сне.
После того как Джон Ист глубокой ночью сделал эти заметки, он больше ничего не писал о своих снах вплоть до 1950 года, когда он добавил к своим записям дополнительные сведения после того, как в том году увидел третье сновидение. В дальнейшем он дополнил своё сообщение после того, как увидел фотографии в том самом иллюстрированном еженедельнике. И наконец, в книгу, изданную в 1960 году, он включил отчёт о своих сновидениях и о том, как он пытался их проверить.[2] Один знакомый Стивенсона сделал обзор этой книги в «Журнале Общества изучения сознания» (Journal of the Society for Psychical Research).[3] Стивенсон попросил этого своего знакомого переправить от него письмо Джону Исту и таким образом начал обширную переписку, которую поддерживал вплоть до смерти Джона Иста в начале 1962 года.
Джон Ист в ходе переписки со Стивенсоном прислал ему свои черновые записи, сделанные им после второго из трёх его снов, – тезисы отчёта, составленные им о его сновидениях перед публикацией этой работы, и некоторые важные сведения. Стивенсон снял с них копии и вернул их ему. Джон Ист дал своё согласие на обнародование всего, что Стивенсон сочтет нужным, при условии, что не будут разглашены имена людей, имеющих отношение к этому делу. (Джон Ист – это псевдоним, который он сам себе выбрал, но в переписке он использовал своё настоящее имя.)
До публикации своей книги Джон Ист навёл справки о возможном месте и времени действия в его снах, которые, как он твёрдо верил, брали начало в его предыдущей жизни. Он пришёл к умозаключению о том, что они относились к жизни молодого английского офицера, который принимал участие в войне между Великобританией и Бирмой, позже получившей название первой англо-бирманской войны, которая продолжалась с марта 1824 до февраля 1826 года. После смерти Джона Иста Стивенсон продолжил делать запросы для получения дальнейших подтверждений. Отчёт о них Стивенсон откладывает до окончания описания этих сновидений. Для этого Стивенсон первым делом дает расшифровку черновых записей, сделанных Джоном Истом сразу после его второго сновидения в 1927 году, а затем гораздо более подробное сообщение, написанное им позже.
Черновые записи Джона Иста о его втором сновидении, сделанные сразу после пробуждения
Белый кавалерист вместе с офицерами морской пехоты.
? Они изучают множество морских и сухопутных карт.
Типичная военно морская дисциплина (индийский моряк?).
Очень жарко и влажно, живу на реке, на барже.
Кают компания, как и вахтенный отсек, только одна.
Страшное одиночество и ужас. Болезнь.
Из развлечений – катание по корабельной палубе.
У берега бунгало, танец на его веранде, бамбуковые стулья.
? Девушки метиски.[4] Смуглая девушка с красными (?) камелиями.
Нет! Я понимаю, что ты танцуешь со мной в последний раз.
Неужели домой едем?
Мысли о доме.
Комментарий
Эти записи, как видно, обрывочны; их основная ценность заключается в том, что они показывают значение, которое Джон Ист придал своим снам. Он заявил, что видел эти сны в тот период, когда читал популярную книгу о предвидении «Эксперимент со временем», изданную в марте 1927 года.[5] Даты этих двух сновидений затем были установлены по почтовой бумаге, на которой Джон Ист делал свои записи. Он переехал из дома, значившегося на бланке этой бумаги, и обзавёлся другой почтовой бумагой, с отпечатанным на ней адресом его нового дома.
Подробный отчёт Джона Иста о его снах
Нижеследующий отрывок взят из черновых записей о его снах, впервые сделанных Джоном Истом в 1949 году, а впоследствии пересмотренных и продолженных им после того, как он увидел третий сон в 1950 году. Стивенсон опустил несколько комментариев Джона Иста, в которых он даёт этим сновидениям собственную трактовку, чтобы читатели могли, не отвлекаясь, ознакомиться с отчётом о его сне.
Для ясности сновидец обозначен буквой «А», а главное действующее лицо во сне – буквой «Б». Таким образом, видно два агрегата сознания, «А» и «Б», причём «А» всегда наблюдал за «Б», как если бы он неотступно следовал за «Б» немного позади и чуть справа от него и знал абсолютно всё, что происходит в уме «Б», как будто он был и этим «Б», и сторонним наблюдателем.
Сон начинается с того, что сновидец «А», осознающий «Б», поднимается по широкому сходному трапу, ведущему на верхнюю палубу корабля. Подступней у этого трапа не было, поэтому, когда «Б» поднимался, он видел между ступенями нижнюю палубу. Достигнув верхней палубы, он, по видимому, оказался в средней части корабля; на него пахнуло долгожданной свежестью морского воздуха, и полился свет, почти ослепляющий после полумрака; тогда у него исчезло ощущение того, что он целыми днями был пленником сумрачной и затхлой каюты, где негде было развернуться; он чувствовал, как быстро к нему возвращаются силы после дней, проведённых в болезни, покой после бури.
Через «Б» «А» впервые осознал всю белизну и обширность белой палубы, увидел высокий фальшборт с длинной белой полосой по кромке, выше которой блестело синее море с пенистыми гребнями волн, разрезаемое плавным движением корабля. Над головой раздувались на мачтах белые паруса, один выше другого, в столь большом количестве, что они почти заслоняли собой голубое небо, слегка тронутое там и тут белыми облачками. Казалось, это судно не было военным, а униформа офицеров была не военно-морской, но только похожей на неё…
«А» также осознал и отметил костюм «Б»: укороченный алый китель, плотно облегающий тело, с двумя рядами позолоченных пуговиц, с небольшими фалдами сзади, и белые брюки. Обшлага, или манжеты, были жёлтыми. «А» отметил, что ткань была грубее и тоньше, чем материал, используемый для полной парадной униформы нашего времени; поверхность была более шершавой, не очень гладкой. Он отметил высокий воротник или широкий шарф и почувствовал, как его шее тесно в нём.
Как только он сошёл с широкого трапа, то сразу увидел смотрящего на него офицера, одетого так же, как и он. Это был юноша, сильно уступающий ему в росте, со светлыми, почти жёлтыми волосами и намечающимися бакенбардами и усами; он сказал с улыбкой: «О! Вам уже лучше. Будем рады снова видеть вас в наших рядах».
«А» отметил в «Б» чувство превосходства и снисходительности, возникающее, когда разговариваешь с тем, кто ниже тебя на общественной лестнице, но, подчиняясь некому негласному правилу, играешь какое-то время свою роль. Казалось, эта искусственность ни на минуту не отпускала «Б». И если для «Б» в таком поведении не было ничего противоестественного, то «А» никак не мог отделаться от чувства, что на самом-то деле «Б» не всегда хорошо играл свою роль.
Как только «Б» начал говорить, эта сцена померкла, как будто смыкающиеся с двух сторон виньетки закрыли картину.
Затем возникла другая сцена, явно спустя много дней. Его взору открылась большая каюта с низким потолком и с видом через окна в корме корабля. В каюте были старшие офицеры, стоящие вокруг двух или трёх сидящих за столом, на котором было разбросано много морских и сухопутных карт. «Б», хотя и был очень молод, судя по всему, имел высокое положение и воспринимался как ровня этим другим… Особенно запомнилась одна карта с фарватером какой-то реки.
За этой сценой сразу последовала следующая. Ощущение сильной жары, угнетённости, влажности, депрессии и усталости от таких условий. Возникла большая, дощатая и бедно обставленная комната с низким потолком, через открытые двери и окна которой была видна узкая галерея или длинная палуба, а за ней простиралась гладь воды, тускло блестевшая в ночи сквозь заросли тёмной растительности. Большая баржа с рубкой почти по всей её длине, пришвартованная к поросшему буйной растительностью речному берегу; было душно и влажно, одолевали москиты; ощущались усталость, томительность и безнадёжность положения. А хуже всего была жара. Показались хмурые старшие офицеры, по большей части ослабленные болезнью и растущим безразличием от ощущения того, что о них забыли; было видно, что эти утомлённые люди основательно потрёпаны, что их поход завершён и что теперь они только и ждут, когда же о них наконец вспомнят.
Всё это «А» узнавал, мгновенно считывая мысли «Б». Он знал теперь и внешность «Б». Тот был высок, широкоплеч, с необычайно развитой мускулатурой и тёмными волосами, от природы энергичный.
Казалось, что теперь «Б» был главным действующим лицом на сцене, хотя рядом с ним находились старшие офицеры, превосходившие его и годами. Видимо, только он оставался всё ещё полным сил и пытался преодолеть апатию других, увлекая их игрой «толкни монетку» на новый лад: с людьми вместо монет. Несмотря на то, что в комнате толпились люди, их теснили, чтобы было больше места. Каждый брал короткий разбег до отметки на полу и старался скользить как можно дальше по палубе, место окончания скольжения отмечалось мелом. Конечно, от такого занятия становилось ещё хуже от почти невыносимой духоты и жары, но это развлечение было хотя бы новым и потому на какое то время отвлекающим от скуки, поскольку увлечённость этим утомительным состязанием помогала отключить ум с постоянно вертевшимися в нём мыслями: «Ну когда же они вспомнят о нас? Когда мы отправимся домой?» И всегда удушливая жара, москиты, высокие тугие воротнички и ощущение того, что о нас забыли, почти переходящее в отчаяние.
Новая сцена приснилась на следующую ночь. Комната в большом бунгало на речном берегу. Снова ночь, но на этот раз это был ужин – по виду праздничное застолье: было много вина. Кажется, там были бамбуковые стулья. Жара никуда не делась, как и ощущение того, что все канули в небытие. В этой сцене присутствовали две или три туземные женщины, маленькие и загорелые, в коротких жакетах и облегающих юбках; старшие офицеры немного сторонились шумной молодёжи, в которой заводилой был «Б». Где то играл оркестр. Одна из туземок, с красными цветами в волосах, цеплялась за «Б» и тянула его танцевать; держа его под левую руку, она умоляла его на ломаном английском языке: «Ты не уехать домой, ты никогда не покидать меня, ты оставаться». «Б», намерения которого ещё не были ясны для «А», пытаясь стряхнуть с себя её руку, раздражённым тоном отвечал ей: «Нет же! Я никогда не покину тебя, никогда не уеду. О! Как ты меня утомила!»
В этот момент в дверь влетел офицер с сияющим лицом. Держа над собой длинный лист бумаги, он вызвал всеобщее оживление в комнате, когда крикнул: «Наконец то у нас есть приказ! Мы отправляемся домой!» «Б», повернувшись к нему вполоборота и почувствовав внезапный прилив воодушевления, радости и облегчения, закричал: «Неужели домой едем?!»
Эти три слова потрясли сновидца как крик, чуть не разбудив его, как удар по сознанию, который не забудешь никогда. В тот же момент он почувствовал, как «Б» спохватился: «Боже! Что я сказал?» «А», теряющий энергию, наблюдал за женщиной, которая теперь находилась позади «Б», попытавшегося освободиться от неё; на её лице были написаны ненависть и решительность: она явно поняла смысл слов «Б»; женщина быстро выхватила из-за пояса длинный нож и со всей силы по самую рукоять вонзила его в ложбинку на левой стороне шеи «Б», между плечом и ключицей, ударив сверху вниз.
В момент её удара «А» почувствовал, что он становится «Б» целиком и полностью. Именно на своём плече он почувствовал этот удар, просто удар, острую боль и кое-что ещё. Появилась слабость в коленях, его ноги подломились под ним, а люди в комнате, как ему казалось, взмыли к потолку. Кто-то пытался подхватить его под руки; он чувствовал, как отвисла его челюсть, как вокруг него стал сгущаться туман. Он слышал голос: «Держите её! Держите её! Не дайте ей уйти!» Больше не было наблюдателя, а было только сознание, которое медленно угасало. И в момент его угасания к нему пришло понимание того, что он уже никогда не поедет домой, и в его уме возникла сцена, как если бы он вновь переживал её. Он сам, на большой чёрной лошади в одежде чёрного цвета для верховой езды – в чёрном фраке и чёрных лакированных ботинках – скакал лёгким галопом через большой равнинный парк под старыми дубами, между которыми он видел дом, к которому приближался.
Этот дом казался длинным и низким, белого цвета, с двумя этажами и мезонином. Он приблизился к нему, проскакав мимо деревьев справа перед домом, и увидел два эркера, возвышавшихся на два этажа на каждом конце лицевой стороны дома с колонным портиком, откуда, миновав несколько низких ступенек, можно было попасть на дорогу, ведущую в парк в отдалении. С каждой стороны от подъезда дом тянулся длинным непрерывным фасадом.
Переполненный радостью жизни и осознанием того, что кроме него лишь немногие могут совладать с этой большой лошадью, он был охвачен мыслями о своей миссии, состоявшей в том, чтобы сообщить Той, которая ждала его в этом белом доме, что наконец-то он посвятит своё время чему-то поистине важному, что он уже получил назначение и почти сразу уходит на корабле на новую войну. Он знал, что она будет гордиться тем, что он сделал, и будет ждать его. Затем он смутно осознал, как поникла его голова, когда кто-то силился поднять его, и жизнь растворилась в черноте; сновидец проснулся.
Добавлено в июне 1950 года
См. также
Примечания
- ↑ Стивенсон Я. Реинкарнация. Исследование европейских случаев, указывающих на перевоплощение». ООО ИД «Ганга»; М., 2018.
- ↑ East, J. N. 1960. Eternal quest. London: The Psychic Press.
- ↑ Heywood, R. 1960. Review of Eternal quest by J. N. East. Journal of the Society for Psychical Research 40: 370–71.
- ↑ Джон Ист добавил в мае 1961 года следующее примечание к расшифровке этих записей: «Бирманцы не очень смуглые, их кожа цвета бледного кофе. Возможно, они являются метисами». Ко времени этого примечания он уже узнал о том, что подробности его сновидений соответствуют событиям в Бирме.
- ↑ Dunne, J. W. 1927. An experiment with time. London: Faber and Faber.
Джузеппе Коста • Бьянка Баттиста • Алессандрина Самона • Бланш Куртен • Лаура Рейно • Георг Нейдхарт • Кристоф Альбре • Джеймс Фрейзер
Глэдис Декон • Дженни Маклеод • Кэтрин Уоллис • Карл Эдон • Уилфред Робертсон • Джиллиан Каннингем • Дэвид Льювелин • Грэхем Ле-Грос • Джиллиан и Дженнифер Поллок • Надеж Жегу • Вольфганг Нойрат • Гельмут Крауз • Альфонсо Лопес • Гедеон Хэйч • Эйнар Йонссон • Дитта Ларусдоттир • Марья-Лииса Каартинен • Тару Ярви • Пааво Сорса • Самуил Хеландер • Теуво Койвисто
Дженни Маклеод • Томас Эванс • Уильям Хенс • Уинифред Уайли • Джон Ист • Трауде фон Хуттен • Луиджи Джоберти
Рупрехт Шульц • Эдвард Райалл • Питер Эйвери • Генриетта Рус