Пьетро Помпонацци. Из трактата "О причинах естественных явлений, или О чародействе"
ПЬЕТРО ПОМПОНАЦЦИ
Из трактата "О причинах естественных явлений, или О чародействе"[1]
Пьетро Помпонацци (16.09.1462, Мантуя — 18.05.1525, Болонья) — итальянский философ эпохи Высокого Возрождения, знаменитый комментатор Аристотеля. Его философские воззрения складывались в русле схоластической университетской традиции, однако они отличаются смелостью и оригинальностью. В трактате "О бессмертии души" (1516) Помпонацци анализирует проблему личного бессмертия и приходит к выводу о смертности души. В этой работе автор затрагивает вопрос о реальности воздействия небесных тел на земные события. Он указывает, что во Вселенной существует три вида одушевлённых существ: вечные одушевлённые существа — небесные тела, смертные существа — животные, и средние между ними — люди. Обсуждая вопрос о знамениях, Помпонацци указывал: "Неудивительно, что подобные явления могут образовываться небесными телами, поскольку они одушевлены благороднейшей душой и порождают и вершат все дела земного мира". И далее: "Небесные тела… производят эти удивительные явления ради пользы смертных, и особенно людей, поскольку человеческая природа причастна божественности". Также в этом трактате Помпонацци отстаивал возможности предсказательной астрологии: "Если птицы и многие другие животные, лишённые разума, могут давать предсказания от впечатлений, получаемых ими от небесных сил, то почему бы не могли это делать и люди, им подобные? Это подтверждается тем, что и астрологи не могли бы предсказывать с такой точностью, если бы небесные силы не запечатлевали свои воздействия на явления низшего мира. А если иногда они, как кажется, лгут, то это происходит потому, что либо они неточно рассчитывают генитуру, либо это происходит благодаря свободе воли, господствующей над силами небесных тел".
Более подробно астрологических тем Помпонацци касается в трактате "О причинах естественных явлений, или О чародействе" (1520), фрагменты из которого представлены ниже. Во времена господства инквизиции Помпонацци осмелился утверждать отсутствие воздействия каких-либо демонических сил в событиях и явлениях, которые считались вызванными ведьмами и колдунами. Он также отрицал действие сверхъестественных сил в чудесах, свидетельствами которых полны средневековые хроники. Философ считает единственно возможным естественное объяснение загадочных и таинственных явлений. Только невежественная толпа относит это к действию ангелов или демонов; тогда как и чудеса, и колдовские действия совершаются "не сверх природы" и "не против природы", но могут быть объяснены через воздействие небесных тел. Обусловленная движением небесных тел всеобщая закономерность в природе — важнейшая тема трактата. Общему закону вечного движения, возникновения, изменения и гибели подчинено всё на Земле. И религии не могут избежать этого общего закона — вот почему на много веков вперёд появление основателей "новых законов" с уверенностью предсказывается пророками. И христианство, считает автор, уже прошло период своего подъёма и, повинуясь велению рока, приходит в упадок. Однако Помпонацци не атеист: бытие Бога он доказывает ссылкой на порядок и гармонию Вселенной. Бог — двигатель мира; движение небесных тел и царящий в них порядок доказывают существование Бога как силы упорядочивающей и провидящей.
<…> Мы полагаем, что хотя Бог, таким образом, по Аристотелю, есть причина всего, однако в этом подлунном мире все происходит только посредством небесных тел в качестве орудий, которые сами по себе необходимы для существования и сохранения вещей подлунного мира. Это положение является очевидным но многим основаниям, поскольку Аристотель полагал, что этот порядок существует по сущности и сам по себе и что от совершенно нематериального действующего начала не может произойти в этом низшем мире никакого действия иначе, чем посредством тел, занимающих срединное положение между вечными субстанциями и возникающими и тленными телами, что видно из VIII книги “Физики”, II книги “О возникновении” и в бесконечном числе других мест. Не менее верно это явствует и из того, что мы читаем в историях, без знания которых нельзя достичь совершенства в натуральной философии. И хотя я мог бы привести бесконечное множество доводов, подкрепляющих это положение, ограничусь немногими, чтобы от них перейти к другим вопросам.
Ибо на мое утверждение, что небесные тела являются для всех этих действий причинами либо полными, либо частичными, либо побуждающими, либо располагающими, пусть мне ответит утверждающий противное.
Почему гаруспик Спурина предупреждал Гая Цезаря об опасности, которая грозила ему не позднее мартовских ид? Почему Юлий Марат, прежде чем родился цезарь Август, предсказал, что скоро родится царь римского народа? Почему П.Нигидий, получив гороскоп того же Августа, утверждал, что родился господин мира? Почему также звездочет Скрибоний сумел предсказать цезарю Тиберию, когда он будет царствовать? Почему, спрашиваю я, этот же звездочет предсказал цезарю Тиберию, что в будущем императором станет Гальба, хотя Гальба был не из рода Энеев и не было никаких причин предположить это относительно Гальбы? Почему звездочет Селевк еще при жизни Нерона обещал Отону императорскую власть? Отчего [другой] звездочет, узнав гороскоп цезаря Вителлия, так устрашил его родителей, что они боялись за сына, как бы он не кончил худо свои дни? Отчего Иосиф, знатный иудей, предсказал цезарю Веспасиану, что он будет править в Риме и освободит его, Иосифа, из оков? Отчего звездочет Асклетарион так точно предсказал цезарю Домициану гибель и Домициана, и свою собственную?
Я мог бы привести почти неисчислимое множество иных примеров из Плутарха, Ливия, Юстина, Валерия Максима и других серьезнейших авторов, но я обойду их молчанием, да и эти упомянул лишь потому, что это были великие императоры, о которых, как сказано, небеса имели наибольшее попечение. И конечно же очевидно, что это не было возвещено бы с такой уверенностью, если бы не исходило из знания звезд, так как известно, что высшие силы воздействуют на этот низший мир единственно посредством небесных тел.
И небесные тела не только таким образом направляют людей, но и дают им очевидные знамения будущих событий, будь то в сновидениях, будь то наяву, посредством различных образов, чему я мог бы привести бесконечное множество примеров из Плутарха и иных авторов, но это все я опускаю, и посредством различных действий наяву, как сообщают многие замечательные историки.
Небесные тела дают знамения будущих событий не только через людей, но даже и через животных, которые говорят или отказываются от еды, как рассказано у Светония о конях Цезаря, которых он отпустил пастись на воле, без охраны.
Они даруют знамения в воздухе, на земле и прочими способами, перечислять которые можно было бы без конца, а те, кто любит читать истории, все это знают. Наблюдая их, узнают не только будущее, но также настоящее и прошлое. Из этого можно заключить, что всякое явление в этом низшем мире либо по сущности своей, либо акцидентально восходит к небу и из наблюдения небесных тел можно узнавать и предсказывать удивительные и поразительные события.
Вот почему Платон в “Федре” прямо называет искусство прорицания наукой, а в “Тимее” искусство дивинации — истинной наукой. Хотя науки эти достаточно трудные. То же он говорит и во многих иных местах и считает необходимым, чтобы в благоустроенном государстве существовали такого рода искусства и науки. Таковым представляется данное положение согласно суждению философов.
К этому пятому положению присоединяется шестое, которое звучит следующим образом:
Подобно тому как существуют люди, которые знание звезд, всех знамений, сновидений и прочих подобных явлений приобрели из книг, опыта, обучения и т. п., так изредка встречаются люди, которые без трудов и упражнений, но милостью богов и небесных тел обладают такими знаниями и совершают удивительные вещи. Отчего толпа, не знающая причин явлений, верит, что такие люди одержимы бесом или что они святые либо от рождения, либо ставшие таковыми позже. В действительности же такие люди обладают этими способностями хотя и от богов, по посредством небесных тел. Это положение хотя и кажется невероятным толпе, однако же хорошо известно философам. Ибо Платон в “Меноне” говорит, что поэтами рождаются, свидетельством чему является то, что они не ведают, что говорят, а в “Федре” он то же самое говорит о пророках, сивиллах, авгурах и т. п., что они влекомы восторгом и находятся в экстатическом состоянии. <…>
…Того, что звездочеты умеют многое предсказывать на основании гороскопов и прочих данных, полученных из знания астрологии, например, дожди, засуху, урожаи или бесплодие, войну и мир, жизнь и смерть, а также человеческие поступки в той мере, в какой они зависят от тела, хотя и не как необходимые, но согласно склонностям людей, — этого, как я считаю, не отвергает и Закон, как видно из Августина, 6-й главы V книги "О граде Божием", и во II книге "Толкования на книгу Бытия", и в соответствии со II книгой "О христианском учении". <…>
Стало быть, представляется разумным сказать, согласно принятым положениям, что прорицатели поступают на основании действующих причин, исходящих из расположения небесных тел. Доказательством этому служит то, что звездочеты, рассматривая их гороскопы, предсказывают на основании расположения звезд, что они станут пророками и прорицателями, как это делал вышеупомянутый Гали. И в большинстве случаев ещё до их рождения звездочеты объявляют, что появятся на свет пророки и прорицатели, как мы уже говорили в связи с Жизнеописанием цезаря Августа.
И Плутарх сообщает в Жизнеописании Ромула, что Тарутий, один из знатоков философии и астрологии, когда Марк Варрон показал ему описание жизни и нравов Ромула, сумел назвать ему час его рождения, и час основания Рима, и время многих деяний Ромула, что было бы невозможно, если бы он не знал этого из расположения светил. <…>
Далее, не следует считать, что от всеблагих интеллигенций и всеблагих небесных тел могут произойти злодейства, поскольку от блага происходит лишь благо. И Аверроэс в Х книге "Метафизики", в комментарии 19, прямо осуждает астрологов, утверждающих подобные вещи. И это значило бы вводить двух богов, один из которых был бы причиной блага, а другой — причиной зла, а это есть заблуждение Фавста, опровергнутое блаженным Августином в специальной книге и осуждённое Комментатором в XI книге "Метафизики", в 51-м комментарии. <…>
На второе возражение следует сказать, что, хотя это утверждают многие из новейших авторов, мне кажется, что это никоим образом не может отвечать мысли Аристотеля. Ибо если Бог и нематериальные субстанции воздействуют на низшие тела непосредственно, то теряет силу и, более того, обращается в ничто вся VIII книга “Физики”. Ибо там требуется среднее звено, то есть чтобы от неподвижного двигателя не могло произойти ничто новое иначе, как посредством предшествующего движения. И это все тогда рушится, поскольку предшествующее движение, согласно их точке зрения, ничего не дает для нового движения. Ибо, как они говорят, Бог непосредственно движет волю, и не следует измышлять, будто сама воля должна предварительно прийти в некое состояние, чтобы воспринять движение от Бога, без вмешательства среднего действователя. Поскольку, как они считают, первое движение воли исходит от Бога, она изначально не должна быть движима ничем, кроме Бога.
Далее, если, когда Бог движет волю, она должна находиться в определенном состоянии, то есть движима сперва разумом, а разум движет волю только мысля, он не может познавать, не будучи движим представлением; представление же, будучи связанным с органами тела, подчиняется небу, следовательно, Бог движет волю только посредством небесных тел.
Поэтому следует сказать, что Аристотель и Аверроэс считали, что Бог и интеллигенции приводят в движение разум и волю в качестве Перводвигателя, но не без участия небесных тел; и в предшествующих местах не нужно было упоминать о небесных телах, поскольку эти и другие книги предполагают VIII книгу “Физики”.
Что же касается приводимого довода — что разум и воля не подчиняются небесным телам,— то на это следует возразить, что, хотя первоначально и сами по себе они им в качестве разума и воли и не подчиняются, однако в качестве человеческого разума и человеческой воли — подчиняются, поскольку не могут действовать без тела, но лишь будучи с ним соединены,— а в спор о бессмертии души я здесь не вступаю.
На второй довод, будто тогда воля будет принуждаема и будет делать выбор по необходимости, мы отвечаем, отвергая выдвинутое положение. Ибо хотя воля не может перейти к действию без тела, она, однако же, выше телесных вещей в своем выборе. Ибо она отчасти материальна, так как не может действовать без тела, отчасти же нематериальна, отчего имеет возможность воздействовать на тело. Ибо она нуждается в теле как в объекте, а не как в субъекте, как мы об этом говорим в нашем “Трактате о бессмертии души”.
Здесь, однако, возникает тягчайшее затруднение относительно того, что именно определяет саму волю. Но об этом — в другом месте.
На третье же возражение, где спрашивают о том состоянии, в котором пророки, сивиллы и одержимые демонами совершают столь удивительные действия, скажем, во-первых, что такие люди в большинстве случаев обладают таким состоянием по своей генитуре, отчего они воспринимают воздействие небесных тел от рождения, но достаточно отдаленным образом и как бы в потенции; а когда они в действительности пророчествуют, то обладают, помимо этого отдаленного, также и близким состоянием, как это видно из примера сивиллы, упомянутой Вергилием в VI книге “Энеиды”, ибо она не давала ответов, не исполнившись божеством и не впадая в безумие. Это происходило из ближайшего состояния, посредством которого она приспосабливалась к восприятию божественного вдохновения, поскольку акт действующего происходит в претерпевающем, приведенном в соответствующее состояние. И от этого и бывает, что эти пророки пророчествуют не всегда, так как не всегда они находятся в соответствующем состоянии, но иногда в большей, иногда в меньшей степени, согласно лучшему состоянию либо претерпевающего воздействие, либо воздействующих на него небесных тел.
Ведь различие состояний, равно как конъюнкций или оппозиций в такого рода явлениях, в значительной мере определяет разнообразие самих этих явлений. Толпа же приписывает это божественному гневу либо божественному благоволению. Ведь они считают, что когда эти люди не в состоянии пророчествовать, то это значит, что на них разгневался демон, а когда они в изобилии пророчествуют — что демон радуется, полагая, что духи подобны людям и то радуются, то печалятся.
Это же видно и в случае с Елисеем, который, будучи спрошен царем, не смог пророчествовать, пока не возложил руки на гусли, чтобы привести себя в надлежащее состояние. Ибо хотя Елисей по природе своей был пророком, он не мог начать пророчествовать, не придя в соответствующее состояние. Равным образом некоторые люди, будучи по природе способны к любовному акту, однако же, прежде чем приступить к нему, должны прикоснуться к груди, целоваться, чтобы разгорячить свой телесный дух и кровь и прийти в пригодное для этого состояние.
На вопрос же, благодаря какому состоянию материальной причины осуществляются пророчества такого рода, следует ответить, что существуют причины отдаленная и ближайшая, о которых мы уже говорили. Что же до причин формальной и действующей, то они заключаются в присущем небесным телам познании вещей и уподоблении. Отчего подобно тому, как люди в состоянии покоя и сна оповещаются интеллигенциями относительно прошлого, настоящего и будущего посредством небесных тел, так и эти пророки и подобные им люди извещаются ими же, и в одном случае это не более, чем в другом. Очевидно также, что это по большей части происходит во сне.
Известно ведь, что именно таким образом были сделаны многие открытия в медицине и в искусствах и было создано многое иное, полезное для человеческого рода. Так что вполне вероятно, что нечто подобное, то ли во сне, то ли наяву, происходит и с этими пророками, как говорит об этом Платон в “Ионе”; и эти пророки весьма подобны друг другу в своих состояниях, ибо почти все они меланхолики, хотя и отличаются друг от друга в той или иной мере. Ибо среди них есть такие, которые только говорят, а сами не знают, что именно говорят, и они подобны животным, вроде ворон, сорок и т. п. Другие, помимо того что они прорицают и имеют видения, могут сами истолковывать сны и пророчества. Иные же умеют лишь истолковывать, но не обладают способностью прорицать и не имеют видений; таковы были, как считают, Иосиф и Даниил. Ибо дары богов рассеяны неравномерно, и нет ни одного человека, который бы обладал ими всеми. Сновидцы и прорицатели как бы сродни друг другу и обладают сходными причинами и лишь более или менее отличаются друг от друга. И удивительно, что многие люди согласны с этим применительно к сновидениям, но отрицают это относительно пророчеств, хотя причины здесь весьма сходны и подобны.
Вначале мы также сказали, что по большей части такие люди охвачены двояким предрасположением, а именно: одним — от генитуры, другим же — благоприобретенным со временем. Ведь многие становятся пророками уже выросши, тогда как прежде совершенно не были к этому способны. Таковы те два поэта, об одном из которых упоминает Платон в “Ионе”, а о другом — Аристотель в 1-й проблеме 30-го подразделения, о чем мы говорили выше. Ведь вначале оба они были людьми весьма грубыми, так как обладали сложением сангвиническим, позднее же, став меланхоликами, превратились в знаменитых поэтов.
Случается, что люди начинают пророчествовать с самого рождения, подобно птицам и воронам, ничего не сознавая и не понимая,— так следует полагать относительно тех двух мальчиков, один из которых родился до гибели сигунтинцев, другой же — до разрушения отцовского царства, о чем упоминает Гали в книге гороскопов; о них у нас шла уже речь выше.
Этому можно найти почти неисчислимое множество объяснений, соответственно различиям в положении небесных тел и различным состояниям людей, испытывавших их воздействие. Если бы мы стали рассказывать все это по отдельности, то это было бы и бесполезно, и невозможно; но всякий тщательный исследователь сам рассмотрит то, что покажется ему относящимся к делу, и изложит по-своему.
На следующий вопрос: зависит ли от прорицателей, приходить в это состояние и пророчествовать? — надо ответить, что не непосредственно, ибо это дела богов и небесных тел. Однако я замечу, согласно суждению Викторина Ритора, что как природа помогает искусству, так и искусство — природе. Так что большая привычка и старание и прочее в том же роде весьма им содействуют; поэтому, соединив и то и другое, они, при прочих равных условиях, достигают совершенства. Что же до сказанного, что не вполне во власти прорицателей пророчествовать именно таким образом, то очевидно, что, действительно, во многих случаях они и хотят, но не могут пророчествовать, то ли из-за собственного неподходящего состояния, то ли из-за различий в положении небесных тел. Отчего и случается, что не всегда эти пророчества оказываются истинными, поскольку светила не всегда движутся одинаково, а толпа приписывает это божественному гневу, не ведая истинной причины. Но таков уж обычай толпы — приписывать демонам или ангелам то, причина чего ей неизвестна.
Что же до следующего возражения, а именно что если тождественно действующее начало, а именно — небесное тело, и тождествен претерпевающий воздействие, то есть прорицатель, то и пророчества или сновидения всегда должны быть тождественны, — то это неверно. Конечно, это невозможно разрешить на основании сказанного выше. Ибо Бог — причина не чего-либо одного, но всего. Поэтому он есть причина всех прорицаний, однако соответственно тому или иному расположению небес и состоянию того, кто их воздействие воспринимает, он дает одни пророчества, а соответственно иному — другие. Ведь небесные тела, как говорил Фигул Нигидий, никогда не пребывают в одном и том же положении. Так что различные местоположения небесных тел постоянно меняются, а состояние воспринимающего их воздействия, будучи подвижным, также находится в постоянном изменении. Различаются и вопросы, задаваемые оракулам: вопрос о войне отличается от вопроса о плодородии, и это можно сказать и об остальных условиях пророчества. Но кто же столь несведущ в философии, чтобы не знать, что в соответствии с разнообразием условий меняются и результаты?
Далее, по суждению св. Фомы, было сказано, что не прорицатели и иные люди совершают это, но совершают все демоны, хотя бы и казалось, что это делают люди, подобно тому как исцеляют многих больных мощи святых, хотя всего менее именно сами реликвии даруют выздоровление. Ибо в самих мощах нет ничего такого, что могло бы исцелять, а то бы исцеляли все останки, что очевидно ложно. Но это слуги Божий молитвами своих заступников, силою Бога творят эти чудеса. Поэтому и считается, что исцеляют мощи, тогда как сами по себе они не оказывают никакого воздействия. Так и в прорицаниях не люди говорят и совершают, но делают все это демоны благодаря идолопоклонничеству, совершаемому теми, кто обращается к ним с вопросами.
На это следует ответить, что применительно к мощам это объяснение исцелений неверно. Но происходит это соответственно двум другим объяснениям. Во-первых, исцеление происходит от воображения верующего. Ведь как уже было показано выше, врачам и философам известно, насколько исцеление зависит от веры и воображения. Поэтому, пусть бы это были даже и собачьи кости, но при великой силе воображения, на них направленной, от них последовало бы ничуть не меньшее исцеление. Более того, в разных странах почитаются останки людей, чьи души, согласно суждению Августина, находятся в аду.
Второе объяснение заключается в том, что хотя люди принадлежат к одному виду, но состояния их неодинаковы, более того, порой противоположны. Ведь некоторые животные или растения или иные предметы принадлежат к одному виду, но одно из них в одном случае убивает, а в другом — оживляет; подобным образом один человек смердит, а другой — благоухает. Поэтому вполне естественно, что и мощи обладают различными состояниями. Ведь ядовитое животное или животное, зараженное ядом, как теленок, приносит смерть или болезни, а будучи откормлено на убой весьма полезно. И, как сказано выше, случается, что одни люди более расположены к одной болезни, другие — к другой, поэтому и их останки могут помочь при одной болезни и не принести исцеления при другой, как пишут о большом пальце царя Пирра, который считался божественным, так как не горел в огня.
Приведенный же довод св. Фомы, не в обиду ему будь сказано, не имеет никакого веса: а именно что, дескать, если бы некоторые мощи исцеляли благодаря присущим им свойствам, то исцеляли бы все реликвии. Это совершенно неверно, ибо эти свойства не относятся ко всему виду и не касаются формы, а только материи, что известно из сочинений врачей и философов. Ведь вот Якопо да Форли испытывал отвращение к чесноку, но не все же люди.
Поэтому я многократно удивлялся св. Фоме и даже подозревал, что это сочинение вышло не из его мастерской. Ибо в этом же сочиненьице он говорит: “Морская вода движима луной соответственно приливу и отливу, а не в результате качеств, заключенных в ней, но как пила движется в руке пильщика”, что для меня совершенно непонятно, поскольку во всяком движении движущее соприкасается с движимым. И требуется поэтому, чтобы посредствующие вещи также двигались местным движением, чего здесь не видно. Поэтому я считаю, что это не его сочинение.
Далее, на том же почти основании, он говорит, что искусственные фигуры ничего не дают для действий природы, в том числе и для восприятия впечатлений от небесных тел, хотя бы они и были изваяны под определенным созвездием. Поэтому изображение Юпитера или кого-либо иного не помогает перстню воспринять от небесных тел силу для некоего действия. Ибо искусственные предметы созданы по нашей воле, которая не может ничем содействовать этим явлениям.
В этом он, конечно, противоречит славному учителю и общему обычаю. Ибо Птолемей и мудрецы, которые предшествовали ему и жили после него, говорят противоположное, и я не думаю, что они говорили бы об этом в общем смысле, если бы не знали этого по опыту. И весьма ничтожно основание, по которому он противоречит столь прославленному мужу. Мы ведь видим, что подрезание деревьев зависит от нашей воли, однако много значит, произведено ли оно под одним или под другим созвездием; то же можно сказать и относительно посева, молотьбы и иных неисчислимых вещей. И это тоже не без оснований, поскольку мы знаем, что травы, камни, металлы в некоторых отношениях не сходны с [культурными] растениями и что один металл, например, уподобляется Сатурну, другой — Юпитеру, благодаря чему они совпадают в своих свойствах. Гораздо большее сходство существует при совпадении количества и качества, нежели когда речь идет только об одном количестве или качестве.
Поэтому, если некий предмет более сходствует по фигуре, он может произвести лучшее впечатление и гораздо более сильное действие. И если это идет от искусства, то это и значит, что там, где недостаточна природа, там весьма помогает искусство. Мы видим также, что ловцы, используя изображения птиц, стремятся уподобить их птицам не только качеством, но и количественно — в размерах, чтобы лучше их обмануть. Если верить нашему Фичино, такого же мнения придерживаются и знаменитые платоники. <…>
Случается и так, что появляется человек, способный по дару небес исцелять одержимых: ведь и многие растения и камни, как говорят, обладают такими способностями по милости небес. Случается и так, что два человека обладают такими способностями, и то, что один отвращает, другой призывает. Ведь магнит притягивает железо, а адамант противодействует этому; более того, подобным же действием обладает, по-видимому, и чесночная мазь. Отчего и случается, что два человека повелевают ветрами в противоположном направлении и мешают друг другу. Или случается, что один одолевает другого, и победителя считают добрым ангелом, а побежденного — злым. Ибо если то, что сообщает в приведенном ранее тексте Альберт о двух мальчиках, истинно и имеются растения и камни, обладающие столь замечательными свойствами, то тут нечему удивляться.
Этому придает веры и то, что астрологи предсказывают из познания светил рождение людей, которые смогут совершать подобные дела. Поэтому представляется, что все это происходит от воздействия небес.
Но это не следует сообщать простонародью, поскольку оно не способно к восприятию этих тайн и верит только тому, что видит или к чему привыкло. Следует также остерегаться говорить об этом с невежественными священниками: это было очевидной причиной того, что философов многократно изгоняли из государств, заключали в тюрьмы, побивали камнями и казнили смертной казнью — и так за благодеяния переносили они одни мучения. <…>
Довод, что, подобно тому как грешит человек, склоняющий другого ко греху, грешат и небесные тела, опровергается тем, во-первых, что небесные тела пекутся о Вселенной, человек же — о частном, поэтому небесные тела ради большего блага иногда совершают благо меньшее — таким образом, как мы это объяснили выше. А во-вторых, и еще лучше, это опровергается тем, что намерение в этих двух случаях не одинаково, ибо небесные тела склоняют человека [ко греху] не для того, чтобы он следовал этой склонности, но чтобы он преодолевал ее и становился лучше. Человек же поступает так с дурным намерением, чтобы ввести другого в грех. Если же он поступает так лишь ради соблазна, чтобы ещё больше воссияла добродетель, то тогда это не грех, но добрый поступок. Поэтому бл.Августин в 32-й главе XXXVI книги "О граде Божием" говорит так: "Не всякий соблазн следует ставить в вину, так что он заслуживает и похвалы, если это делается ради испытания. Ведь по большей части человеческий дух не в состоянии познать самого себя, если не испытает свои силы не на словах, а на опыте, подвергшись некоему соблазну. И если в этом он признает божественную милость, то станет благочестив, укрепится в благодати и не вознесётся в похвальбе". Так говорит Августин. <…>
Из этого с очевидностью следует, что звезды склоняют, но не принуждают. Август также избежал многих опасностей, предвидя веления рока, и об этом рассказывает Валерий Максим в I книге. Это и имел в виду Птолемей, когда сказал: "Мудрый повелевает звездами". Более того, пророчества и предсказания были бы тщетными, если бы мы не могли им противостоять. <…>
Итак, очевидны ответы на все выдвинутые выше возражения.
Ибо, если принять, что эти склонности исходят от воздействия небес и что разум свободен, мы видим, что свобода воли не только сохраняется, но даже ещё более совершенствуется. Так что Брут мог бы избежать погибели, а Август мог бы оказаться несчастлив.
Причина же того, что по большей части всё так происходит, помимо вышеуказанного, а именно наличия предшествующих дурных поступков, заключается в том, что человек весьма мало причастен разуму. А чувства по природе своей подчиняются небесным телам. И эту причину указывает св.Фома в книге "О жребиях", ибо немногие следуют разуму, а большинство — чувству, отчего по большей части люди повинуются воздействию небесных тел, подобно скотам. <…>
Что же касается ссылки на мнение Аверроэса, осуждающего звездочетов, то я должен сказать, что если он осуждает их, видя в них противное разуму, то он сам заслуживает осуждения и не столь велик для меня авторитет этого мужа, чтобы я не мог его оспорить. Более того, звездочеты говорят правду и согласно с ощущением и с разумом. Если же он полагал, что звездочеты считают, что небесные тела принуждают людей ко злу вины, то он их просто не понял. Потому и иные изукрашенные многословием новейшие авторы, преследующие астрологов, страдают тем же пороком, что и Аверроэс: они либо не понимают астрологов, а если понимают то серьезно заблуждаются. И в этих их книгах я вижу одно самомнение и легкомыслие, и, помимо красот речи, ничего хорошего в них нет. <…>
Чудеса же — не потому чудеса, что они происходят полностью против природы и помимо порядка движения небесных тел, но потому они именуются чудесами, что непривычны и чрезвычайно редки и происходят не по обычному ходу природы, но с весьма долгой периодичностью.
Перевод А.Х.Горфункеля.