Редактирование: Реинкарнация. Исследование европейских случаев. II. Неисследованные случаи, начиная с первой трети XX века.

[https://magbook.net/read/46803 ''Ян Претимэн Стивенсон''<br>Реинкарнация. Исследование европейских случаев, указывающих на перевоплощение<br>Ганга, 2018&nbsp;г.]

== II. Неисследованные случаи, начиная с первой трети XX века ==

В этой части я описываю восемь ранних случаев. Все они имели место в первой трети XX века. В ряде из них мы не знаем в точности, когда именно происходили эти события, тем не менее я, как мне кажется, расположил их в моей книге в верном хронологическом порядке.

Ни один из приведённых в этой главе случаев не имел стороннего наблюдения: я хочу сказать, не предполагающего личного участия наблюдателя в изучаемом случае. Мы могли бы спросить себя, какой вклад исследователь вносит в сообщение о том или ином случае. Во-первых, он (или она) должен стараться как можно точнее записать все подробности случая. А это невозможно сделать, не сотрудничая с непосредственными свидетелями. У нас есть такие свидетели в восьми случаях, включённых в этот раздел. Первые сообщения о них были записаны, за одним исключением, либо самим рассматриваемым человеком, либо его отцом, другим родственником, работодателем или просто знакомым. Исключением стал случай (впервые опубликованный), в котором человек рассказал о своем опыте одному местному уважаемому землевладельцу.

Во-вторых, исследователь расспрашивает людей, предоставивших сведения, о подробностях, о которых те, не вникая в суть происходившего, прежде не упоминали. Среди прочих подробностей немалое значение могут иметь даты. Случаи в этой части показывают, насколько широко разнообразие этих подробностей. В случае Алессандрины Самоны отец исследуемой назвал точные даты некоторых событий, имевших место в то время, когда всё это происходило, и приблизительные даты других событий. Джузеппе Коста, описавший свой опыт в автобиографии, напротив, не сопровождает ход событий, происходивших в его случае, никакими датами.

В-третьих, мы ожидаем, что исследователь оценит надёжность лиц, сообщающих сведения о таких случаях. Делать это исследователь должен, по возможности, когда он опрашивает рассказчиков. В этих восьми случаях у меня не было такой возможности, если не считать Георга Нейдхарта, с которым я встречался дважды. Если исследователь не может опросить рассказчиков, то он может проверить их надёжность некоторыми другими способами. Сообщения, содержащие разного рода ошибки, внушают меньше доверия, чем сообщения, не имеющие подобных изъянов. Малозначимы и сообщения, из которых видно, что рассказчик горячо убеждает читателей, добиваясь, чтобы те согласились с его выводами. Сообщения, содержательные во всех смыслах (а таковых в этой главе, по моему мнению, большинство), позволяют читателям самим дать оценку случаю, даже если они не могут пристрастно расспросить рассказчика.

Немногие более ранние случаи, представленные в этой главе, не идут ни в какое сравнение со случаями, не столь отдалёнными от нас во времени. Тем не менее в некоторых из старых случаев обращает на себя внимание одна характерная черта, которую мы не находим в случаях наших дней. Например, в трёх ранних случаях наблюдались привидения, чего не было ни в одном из более поздних случаев. Помимо этого, в трёх старых случаях и только в одном из поздних случаев участники событий сообщили о медиумическом общении с умершими людьми. В прочих характерных чертах старые случаи сходны с более поздними.

Некоторые авторы сообщают только инициалы исследуемого или других лиц, имеющих отношение к делу, а не их полное имя. Ради удобства чтения их рассказов я заменил инициалы полными именами, которые представляют собой псевдонимы.

Сообщения о трёх случаях содержат ссылки на происходившие ранее события, подлинность которых можно проверить, обратившись к записям тех времён или к высказываниям о них историков. Я включил в книгу ссылки на эти источники.

Читатели, считающие, что сила свидетельств иссякает с течением времени,<ref>Читателям, сомневающимся в адекватности воспоминаний об этих переживаниях по причине их давности (проходили годы, прежде чем они были записаны), я рекомендую почитать об изучении этого вопроса и всестороннем его обсуждении в книгах, изданных мной и моими коллегами (Cook, Greyson, and Stevenson, 1998; Stevenson and Keil, 2000).</ref> и те, кому кажется, будто наблюдатели в прошлом были менее вдумчивыми и критичными, чем мы, найдут эти старые случаи неубедительными. Я не принадлежу к их числу. А если читатель спросит меня, почему мы должны считать эти случаи заслуживающими доверия, то я в свою очередь спрошу его, почему мы не должны считать их таковыми.

=== Сообщения о случаях ===

==== Джузеппе Коста ====

Об этом случае сообщил сам его главный участник в своей книге под заглавием ''Di la dalla vita'', которое можно прочесть как «Жизнь в ином измерении», хотя эта книга никогда не переводилась на английский язык (Costa, 1923). Её написал Джузеппе Коста, потративший примерно 50 страниц, почти четверть книги, на описание личных переживаний, убедивших его в том, что он уже жил когда-то прежде. В остальной части книги изложен краткий обзор исследований парапсихических явлений.

Этому сообщению недостаёт датировки событий. Книга Косты была опубликована в 1923 году. Спустя несколько лет Эрнесто Бодзано, который в то время в Италии был ведущим исследователем парапсихических явлений, встретился с Костой и заинтересовался его случаем. В 1940 году в своей опубликованной книге Бодзано посвятил Косте главу, являвшую собой отчасти его беседу с Костой, отчасти компендиум того раздела книги Косты, в котором тот описал воспоминания о своей предыдущей жизни (Bozzano, 1940). Позднее эта глава была переиздана в ''Luce e Ombra'' (Bozzano, 1994). Бодзано не сообщил дату своей встречи с Костой. Он заявил, что книга Косты была издана «очень много лет назад», поэтому мы можем предположить, что он встретился с Костой примерно в 1935 году. В своей книге Коста не упомянул о том, когда он родился. Бодзано утверждал, что, когда они встретились, на вид ему можно было дать «лет пятьдесят». Опираясь на это шаткое свидетельство, мы можем предположить, что Коста родился около 1880 года. В 1923 году, когда он опубликовал свою книгу, ему было уже за сорок. В своей книге он отмечает, что знаменательные события его опыта произошли за «много лет» до того, как была написана эта книга. Одно важное событие в череде его переживаний (его я ещё опишу) случилось прямо перед выпускными экзаменами в колледже, то есть, по всей вероятности, около 1904 года. Коста учился на инженера, а затем и трудился по полученной специальности. Его последующие переживания, подтвердившие истинность его опыта, имели место, как мы можем полагать, до того, как ему исполнилось 30 лет, иначе говоря, – около 1910 года.

Я делаю расчёты для этого случая, доверяя Бодзано (1940/1994), но я справлялся и в книге Косты, текст которой местами отличается от текста Бодзано, пусть и в незначительной степени. Доктор Карл Мюллер, от которого я впервые узнал об этом случае, кратко описал мне его по-английски, сделав выписки из Бразини (1952), который, впрочем, ещё до того сделал выжимку из доклада Бодзано.

По моим оценкам, переживания Косты начались в раннем детстве и продолжались до возраста 30 лет с небольшим. Мы можем выделить в его опыте несколько отчётливых периодов.

Первый период начался в раннем детстве, но Коста не сказал чётко, сколько лет ему тогда было. В его семье на стене одной из комнат висела картина, на которой был изображен восточный город, башни и золотые купола которого виднелись там и тут на берегах акватории. (Позже он узнал, что на той картине были изображены Константинополь и Босфор.) Эта картина пробудила в нём череду образов, теснящихся в его уме: сцены с большим количеством вооружённых людей, плывущих кораблей, реющих знамён, шума битвы, гор, уходящего за горизонт моря, покрытых цветами холмов. Когда юный Коста пытался упорядочить эти образы в некую логичную последовательность, он счёл это трудновыполнимой задачей. И всё же яркие краски этих образов оставили в нём неизгладимый след, поэтому даже в столь раннем возрасте он уже верил в то, что когда-то он жил в этих сценах, оживавших в его уме.

Коста не сказал, где он родился, но его младенчество и детство прошли в городке Гонзага, близ Мантуи. В Мантуе он посещал читальню. Он жил в долине реки По, где местность равнинная, а до моря было около 100 километров. Коста утверждал, что, где бы ни брали начало эти образы его детства, они никак не могли быть навеяны окружавшими его видами в те годы его жизни.

Следующий период его опыта наступил у него в возрасте 10 лет, когда отец впервые взял его с собой в Венецию. Едва попав туда, он сразу испытал чувство родства с этим городом, словно он уже бывал в нём прежде, давным-давно. Той же ночью он увидел ясный сон, в котором весь пёстрый ералаш явно не связанных между собой образов, виденных им прежде, впервые выстроился в хронологическую последовательность, о чём он пишет так:
: ''После долгого путешествия на лодках по рекам и каналам мы прибыли в Венецию. Мы плыли на барках, заполненных вооружёнными солдатами в средневековой одежде. Мне было, кажется, лет 30, и я обладал какими-то властными полномочиями. Прибыв в Венецию, мы пересели на галеры, на которых развевались два знамени: одно синее, с образом Девы Марии в окружении золотых звёзд, а другое знамя Савойи, красное с белым крестом.<ref>Здесь мы вправе задаться вопросом о том, мог ли школьник 1890-х годов, каковым, я полагаю, тогда был Коста, опознать флаг средневекового графства Савойя. Это кажется уже не столь неправдоподобным, если мы вспомним о том, что Италия объединилась в 1860-х годах под главенством савойской династии, управлявшей до того времени Пьемонтом и Сардинией. Синий флаг, изображающий Деву в окружении золотых звёзд, был менее доступной подробностью.</ref> На большей галере,<ref>Коста использовал итальянское слово «maggiore» (большая), тем самым подразумевая, что галер было всего две.</ref> которая была богаче расписана и разукрашена [чем другая], был тот, кому все выказывали особое почтение и кто разговаривал со мной совершенно по-дружески. Потом показалось море, казавшееся безбрежным, уходящим за горизонт. Затем мы высадились на залитый солнечным светом берег под ясным лазурным небом. Затем солдаты вновь поднялись на борт и высадилась уже в другом месте. Там отряды развели по своим местам; палатки, полные солдат, стояли рядом с городом, старые башни которого ощетинились копьями и пиками. Потом мы пошли на штурм, перешедший в яростную сечу, когда мы ворвались в город. Затем наша великолепная армия наконец-то прошла маршем по городу с его золотыми куполами, окаймлявшими славную бухту. Это был величественный город Константинополь, изображённый на картине [в нашем доме] в Гонзаге, что я выяснил позднее [Bozzano, 1940, стр. 317–18; перевод мой (прим. автора)].''

Коста особо подчёркивал, что образы из его сна в точности повторяли сны его раннего детства, однако этот сон расставил их в логическом порядке, что укрепило его в вере в то, что прежде он действительно жил в сценах из его более ранних образов и этого сна.<ref>В случае Георга Нейдхарта (о чём будет сказано ещё в этой части) главному участнику событий в детстве также являлись бессвязные образы, которые пришли в гармоничное единство в пору его молодости.</ref>

Коста с юных лет живо интересовался оружием, фехтованием, гимнастикой и верховой ездой. Он так страстно увлекался этими занятиями, что забросил обязательную для него учёбу в классической школе латинской и греческой грамматики. Он записался добровольцем в армию и получил чин младшего лейтенанта в королевской кавалерии Пьемонта. Затем он поселился в Верчелли, что примерно на полпути между Миланом и Турином. Жизнь военных приводила его в восторг. Всё это казалось ему естественным, словно он вернулся к своему оставленному ранее занятию.

В Верчелли у него снова возникли необычные переживания. Однажды, когда он проходил мимо церкви Святого Андрея, звуки духовной музыки побудили его зайти в церковь. Однако, переступив её порог, он сразу испытал неприятное чувство, похожее на вину, принесённое из прошлого. Он не знал, что с ним делать, но предположил, что в этой церкви он, возможно, когда-то уже участвовал в каком-то ритуале, тяготившем его ум.

После этого случая Коста погрузился в свои семейные дела. Яркие воспоминания о его прошлой жизни потеряли для него значение. На самом деле он был материалистом и мог бы забыть обо всех своих ранних необычных переживаниях, если бы не случилось ещё одно, перевернувшее его убеждения.

Это переживание возникло у него, когда он готовился к аттестационным экзаменам.<ref>По-видимому, он претендовал на получение диплома инженера. Он не говорит об этом прямо, но можно предполагать, что он уволился из армии и учился на инженера. Возможен и другой вариант: он мог продолжать службу в кавалерии неполное время, что практикуется в национальной гвардии США.</ref> Своими долгими и интенсивными занятиями он довёл себя почти до состояния изнеможения и, не в силах продолжать бодрствовать, рухнул на кровать. Провалившись в сон, он начал метаться и в результате задел и опрокинул масляную лампу, горевшую в изголовье. Из лампы повалил едкий дым, который быстро заполнил всю комнату. Проснувшись, он обнаружил, что висит над своим физическим телом и смотрит на него сверху вниз. Он почувствовал, что его жизнь в опасности, и в этой отчаянной ситуации каким-то образом позвал на помощь мать, спавшую в соседней комнате. Он отдавал себе отчёт в том, что способен заглянуть сквозь стену в спальню матери. Он видел, как она, мгновенно пробудившись, сначала подошла к окну своей комнаты и открыла его, а затем побежала в его комнату, где распахнула окно, чтобы проветрить её и выпустить едкий дым. Позже он вспоминал, что своими действиями она спасла ему жизнь. Особенно сильно Косту поразило то, что, когда он, осознавая физическую невозможность для себя видеть сквозь стену спальню матери, спросил её, успела ли она открыть окно в своей комнате перед тем, как прийти к нему на помощь, мать ответила ему, что она уже сделала это. Он почувствовал, что этот опыт принёс ему освобождение, и больше никогда не сомневался в том, что тело и ум обособлены друг от друга.<ref>Сообщение Косты несёт три характерные черты переживаний предсмертного состояния, которые, когда они возникают одновременно, по мнению моих коллег и по моему собственному разумению, указывают на продолжение существования человеческой личности после смерти. Вот эти особенности: необыкновенная ясность сознания, созерцание физического тела из другой точки в пространстве и сверхъестественное восприятие (Cook, Greyson and Stevenson, 1998).</ref>

Последние необычные переживания Косты, в том числе и самое грандиозное из них, возникли, когда он с двумя друзьями совершал поездку по долине Аоста<ref>Аоста расположена в 80 километрах севернее и немного западнее Турина. Это главный город в длинной и (в Средневековье) стратегически важной долине близ нынешней границы между Италией и Францией.</ref> и посетил несколько её замков. Коста описал свои чувства во время посещения трёх из них: Усселя, Фениса и Верреса. В Усселе он испытал чувство печали и подавленности. Как я объясню далее, впоследствии он связал это недомогание с событиями из своей прошлой жизни, чему позже получил некоторое подтверждение. В Фенисе у него не было необычных переживаний.

В Верресе он, напротив, был глубоко взволнован. Свои чувства он описал как сильные эмоции смешанного свойства: любви и сожаления. (На этой стадии он не описал никаких повторяющихся образов.) Этот разрушенный замок показался ему настолько волнующим, что он решил вернуться к нему на закате. Когда он снова пришёл к замку, разразилась сильная буря, вынудившая его остаться и провести ночь в замке. По-видимому, в то время замок был необитаемым, но он нашёл старую кровать, на которой можно было выспаться. Несмотря на разыгравшуюся бурю, он ощутил полное умиротворение и вскоре заснул. Спустя какое-то время он проснулся и заметил свечение, которое он описал как фосфоресцирующее. Этот свет разрастался до тех пор, пока не принял очертания человеческой фигуры, в которых затем стала угадываться женщина. Фигура приглашала Косту последовать за ней, что он и сделал. Кратковременная боязнь призрака сменилась очарованием; и как только он приблизился к фигуре, его охватило чувство глубочайшей любви. Тогда он услышал, как фигура произнесла: «Иблето! Я хотела увидеть тебя ещё раз прежде, чем уготованная нам небом смерть вновь соединит нас… Прочти недалеко от башни Альбенги запись об одной из твоих прошлых жизней… Помни обо мне и о том, что я жду тебя, пока не придёт срок».

Во время своего посещения замка Веррес Коста узнал о том, что он был построен в 1380 году человеком по имени Иблето ди Каллант. Возможно, он также узнал о том, что Иблето ди Каллант был доверенным советником Амадея VI, графа Савойского. Однако он решил постараться разузнать обо всём, что было «рядом с башней Альбенги».<ref>Альбенга находится на итальянском побережье Лигурийского моря, примерно в 70 километрах к юго-западу от Генуи</ref> Вскоре он узнал о существовании нескольких башен Альбенги, по крайней мере они были в ту историческую эпоху. Какая из них была той, которую он искал? Расспросив местных жителей, он выяснил, что владельцем одной из них был потомок семьи ди Каллант. Тогда он познакомился с её владельцем, маркизом Дель Карретто ди Балестрина и, под предлогом изучения средневековой истории, попросил у него разрешение поискать какие-нибудь сохранившиеся записи об Иблето ди Калланте. Маркиз любезно предоставил Косте ряд семейных документов о семье ди Каллант, которые достались ему по наследству. Среди них Коста нашёл биографию Иблето ди Калланта, написанную Бонифацием II, владельцем Фениса, одного из замков, посещённых Костой. Эта работа представляла собой неопубликованную рукопись на французском языке.<ref>Коста предположил, что Бонифаций написал биографию Иблето ди Калланта около 1450 года. Это был период среднефранцузского языка. Коста описал этот язык как «витиеватый, ломаный… и почти непонятный». Я удивляюсь тому, что он вообще смог читать на нём, и спрашиваю себя, не была ли эта работа написана позднее.</ref>

===== Составленный Костой краткий обзор биографической книги Бонифация об Иблето ди Калланте =====

Иблето ди Каллант родился в 1330 году, его отцом был Джованни ди Каллант. Он унаследовал, в общей сложности, полдюжины крупных имений, в том числе Веррес и Монтджовет. С юности он был придворным графа Савойского Амадея VI (1334–1383&nbsp;гг.), которого прозвали Зелёным графом за то, что он носил одежду этого цвета во время проведения турниров. Иблето ди Каллант стал советником и адъютантом Амадея VI.

Во время службы при дворе Амадея VI Иблето влюбился в сестру графа, Бланш Савойскую. Он хотел жениться на ней, но Амадей намеревался выдать её, в интересах государства, за Галиаццо Висконти, владетеля Милана. В результате Иблето, пусть и не горя желанием, женился на другой женщине, Джакометте ди Катиллон, которую подыскал для него отец.

В 1366 году Иблето сопровождал Амадея VI в довольно запоздалом крестовом походе против турок в район Константинополя. Экспедиция, отправившаяся из Венеции, остановилась где-то в Морее (в южной Греции) для перегруппировки и двинулась к Галлиполи (к тому времени турки успели отнять его у дряхлеющей Византийской империи, в 1354 году). Захватив Галлиполи, итальянцы пошли на Константинополь. Амадей понял, что император Иоанн беспомощен и не способен противостоять туркам. Разуверившись в успешности своей операции, Амадей вернулся в Италию и с тех пор играл важную роль в делах своей страны вплоть до самой своей смерти в 1383 году. Иблето ди Каллант стал советником его сына, Амадея VII, прозванного Красным графом за его пристрастие к этому цвету. Амадей VII умер в возрасте 29 лет при довольно загадочных обстоятельствах. Упав с лошади, он повредил ногу, которая не желала заживать. Возможно, он умер от столбняка. Бонифаций утверждал, что он умер на руках Иблето ди Калланта. После безвременной кончины Амадея VII в 1391 году Иблето ди Каллант какое-то время продолжал службу у Боны ди Бурбон, которая была регентом своего сына Амадея VIII, тогда ещё восьмилетнего мальчика. К концу столетия, утомлённый интригами и войнами, он удалился в замок Веррес, где и умер в 1409 году.

В 1377 году Амадей VI избавил город Бьелла (к северо-востоку от Турина) от власти епископа Верчелли. Он пленил этого епископа и почти год продержал его в заточении в замке Иблето ди Калланта Монтджовет. За этот проступок папа Григорий XI отлучил Иблето от церкви. В 1378 году Григорий XI умер, и его преемник в Риме (это было время Великой схизмы в папстве) Урбан VI отменил постановление об отлучении Иблето от церкви на том условии, что тот торжественно покается перед епископом Верчелли в церкви Святого Андрея. Иблето выполнил условие. Коста верил, что отголоски воспоминаний об этом унижении объясняет то чувство подавленности, которое он испытал, когда ещё юношей вошёл в церковь Святого Андрея в Верчелли.

Коста также нашёл объяснение неприятному чувству, которое он испытал в Усселе, когда узнал (из документов в Альбенге) о том, что два члена семьи ди Каллант, владевших замком Уссель, грабили и разоряли жителей долины. Граф Савойский наложил на них штраф, который всё равно не возместил ущерб, причинённый ими доброму имени своей семьи.

===== Сведения о Иблето ди Калланте, добытые из других источников =====

Я счёл немаловажным разузнать о жизни Иблето ди Калланта из других источников помимо (по-видимому, всё ещё не опубликованной) рукописной биографии, написанной Бонифацием.

История графов Савойских в XIV веке не очень интересовала англосаксонских историков. В достаточно подробной истории Венеции экспедиции графа Савойского против турок в 1366 году отведено две строки (Norwich, 1982). В этой работе упоминается, что Венеция неохотно предоставила для нужд экспедиции две галеры. В истории Венеции эпохи позднего Средневековья (Hodson, 1910) я нашёл следующее подстрочное примечание:
: ''Граф Савойский (Амадей VI, по прозвищу Зелёный) отправился в плавание из Венеции в 1366 году, взял Галлиполи и вошёл в Константинополь, где обнаружил, что император Иоанн V пленён королем Болгарии и удерживается в Видине. Он оказал на него давление, освободил императора и препроводил его обратно в его столицу…'' [стр. 489].

То, что мне в начале XXI века представляется тёмным пятном истории, в конце XIX века, возможно, знал каждый итальянский школьник. Я нашёл некоторые сведения о Иблето ди Калланте в биографии графа Амадея VI Савойского (Cognasso, 1926). Несколько страниц этой работы отведено описанию крестового похода Амадея против турок в 1366 году. Книга рассказывает о его отбытии из Венеции, высадке в Морее, взятии Галлиполи и вхождении в Константинополь. Описание этого крестового похода не содержит никаких упоминаний об участии в нём Иблето ди Калланта. Коньяссо не упоминает о нём до того, как он начинает описывать события 1374 года, когда Иблето ди Каллант был «главнокомандующим армии Пьемонта». В 1378 году, пишет Коньяссо, Иблето ди Каллант подавил мятеж в Бьелле (к северо-востоку от Верчелли) и держал тамошнего епископа в заключении в своём (ди Калланта) замке Монтджовет; но Коньяссо не упоминает о том, что Папа Римский отлучил Иблето ди Калланта от церкви за его проступок. Имя Иблето ди Калланта время от времени появляется в рассказах Коньяссо о поздних годах правления Амадея и о периоде гораздо менее долгого правления его сына, Амадея VII (Cognasso, 1926, 1931). Карбонелли (1912&nbsp;г.) упоминает о службе Иблето ди Калланта у регента юного Амадея VIII после смерти Амадея VII.

Две более поздние биографии Амадея VI неоднократно упоминают Иблето ди Калланта (Cox, 1967; Savoia, 1956), но ни одна из них не говорит об участии Иблето ди Калланта в крестовом походе Амадея в 1366 году. Более ранняя работа, обстоятельное жизнеописание семейства ди Каллант, упомянула участие Иблето ди Калланта в том крестовом походе (Vaccarone, 1893). В этой работе также отражено отлучение Иблето ди Калланта от церкви Папой Римским за то, что он держал в плену епископа Верчелли в своем замке Монтджовет; но в ней не говорится о том, что Иблето ди Каллант отбыл епитимью в церкви Святого Андрея в Верчелли.

Ни один из изученных мной источников не подтвердил, что Амадей VII скончался «на руках» у Иблето ди Калланта. Однако он, возможно, присутствовал у смертного одра Амадея и был среди тех, кого несправедливо подозревали в отравлении Амадея.

В трёх моментах отчёт Косты (основанный исключительно на биографии Бонифация) отличается от сведений, имеющихся в других источниках. Он пишет, что в свой поход на Константинополь в 1366 году Амадей взял десять тысяч солдат, но, по оценкам Коньяссо, он мог взять с собой не больше двух тысяч человек, кавалерии и пехоты, вместе взятых. Это несоответствие, вероятно, вызвано ошибкой, допущенной Бонифацием. Второе несоответствие выявилось в описании Костой битвы в Турции. Он полагал, что эта битва произошла у Константинополя. В действительности единственное сражение той кампании произошло у Галлиполи. Тогда турки сдали этот город, и уже оттуда савойцы стремительным маршем достигли Константинополя. Третье несоответствие кажется самым важным. Как я уже упоминал, Коста узнал от Бонифация о том, что Иблето ди Каллант хотел жениться на Бланш, сестре Амадея VI. Но Амадей велел ей выйти замуж за Галиаццо Висконти Миланского, что она и сделала 28 сентября 1350 года (Mesquita, 1941). Коста предполагал, что горькое чувство от отвергнутой любви к Бланш толкнуло Иблето ди Калланта присоединиться к крестовому походу Амадея. Однако экспедиция в Константинополь началась лишь в 1366 году, поэтому кажется маловероятным, хотя и нельзя исключить этого полностью, что несчастная любовь Иблето ди Калланта к Бланш по прошествии более чем 15 лет могла быть причиной его присоединения к крестовому походу.

===== Кого Коста узнал в призрачной фигуре в Верресе =====

Коста не вполне ясно назвал личность тени, обратившейся к нему в ту ночь, которую он провёл в замке Веррес. Он предположил, что этой тенью могла быть Бланш Савойская, в которую Иблето ди Каллант был влюблён. Он также считал, что призраком могла быть Джакометта ди Катиллон, на которой Иблето был женат.

Должно быть, Джакометта умерла раньше Иблето ди Калланта, поскольку он женился во второй раз, на Джованне ди Нюс (Vaccarone, 1893). О ней Коста не упоминал.

===== Физическое сходство между Костой и Иблето ди Каллантом =====

Коста нашёл (возможно, в Альбенге) портрет Иблето ди Калланта, который он поместил в свою книгу. Бодзано был уверен в том, что лицо Иблето (как оно изображено на портрете) и лицо Косты были настолько похожи, что этих людей можно было перепутать. Иблето был крупным мужчиной, почти гигантом среди своих современников. Коста сам был весьма представительным, своей внушительной фигурой и военной выправкой он произвёл на Бодзано сильное впечатление.

===== Убеждённость Косты в сверхъестественных свойствах его переживаний =====

Коста верил, что документы (в том числе биография Иблето), найденные им в Альбенге, подтверждают истинность всего, что происходило в его сне, который он увидел в десятилетнем возрасте, когда впервые приехал в Венецию. Особенно впечатляющим он считал то направление, которое тень указала ему для изучения нужных ему документов в Альбенге. Эти документы, как он узнал, наследовались в семье на протяжении столетий. Но они могли бы, подобно шару, катящемуся по полю пинбол-машины, уйти к другим потомкам. Фамилия ди Каллант не была частью фамилии маркиза Дель Каретто ди Балестрины. Коста думал, что немногие из тех, кто не являлся близким родственником маркиза, знали о том, что он (маркиз) потомок ди Калланта.

===== Комментарий =====

Коста не сказал, когда была написана картина с видом Константинополя, висевшая у него дома в гостиной и пробудившая в его детстве первые образы предыдущей жизни. Однако на ней, по всей вероятности, был изображён Константинополь, каким он был в XIX веке. Этот городской ландшафт должен был сильно измениться за всё время, которое прошло с XIV века. И тем не менее, должно быть, изменилось не всё. При императоре Юстиниане в городе стояло здание нынешней Айя-Софии, или собор святой Софии, воздвигнутый в 532 году. (Турки превратили его в мечеть после того, как захватили Константинополь в 1453 году; в наше время это музей.) На обложке сочинения Рансимана об осаде Константинополя в 1453 году можно увидеть миниатюру с этой батальной сценой, сделанную в 1499 году (Runciman, 1965). На ней изображены стены и многочисленные башни, но не золотые купола. Если учесть эти особенности и расположение города у крупной акватории Босфора, то картина на стене в доме Косты в Гонзаге вполне могла пробудить в нём воспоминания о Константинополе той исторической эпохи.

Косте было 10 лет, когда он впервые приехал в Венецию с отцом. В таком возрасте мальчик почти наверняка уже что-нибудь знал бы об истории графов и герцогов Савойи. Королём Италии в 1890 году был Гумберт I, потомок Амадея VI. Однако резонно спросить, мог ли малолетний мальчик узнать о бесславном крестовом походе, организованном Амадеем в 1366 году. Если он знал о нём, то вполне мог знать и о том, что человек по имени Иблето ди Каллант сыграл важную роль в той экспедиции.

Вместе с тем обычные доводы рассудка, позволяющие нам делать подобные умозаключения, кажутся не способными объяснить то, как Коста узнал о подтверждающих документах, найденных им в Альбенге. Бодзано явно задумался об этом случае, выслушав Косту. Пытаясь истолковать это обстоятельство как-то иначе, он пришёл к убеждению, что у Косты были все основания считать, что он вспомнил предыдущую жизнь.

==== Бьянка Баттиста ====

Сообщение об этом случае впервые появилось в итальянском журнале ''Ultra'' в 1911 году (Battista, 1911). Данное сообщение представляло собой письмо, написанное отцом исследуемой, Флориндой Баттистой, который был капитаном итальянской армии. Делан (1924&nbsp;г.) перепечатал это письмо на французском языке. А я сделал нижеследующий перевод на английский язык.

===== Сообщение =====

В августе 1905 года моя жена, находившаяся на четвёртом месяце беременности, лёжа в кровати в состоянии ясного сознания, пережила видение, глубоко поразившее её. Наша маленькая дочь, умершая тремя годами ранее, неожиданно появилась перед ней, светясь простодушной радостью, и тихо произнесла следующие слова: «Мама, я возвращаюсь!» И ещё прежде, чем жена успела отойти от изумления, эта фигура исчезла.

Когда я вернулся домой и моя жена, всё ещё глубоко взволнованная своим переживанием, рассказала мне о нём, я сначала решил, что всё это ей померещилось. В то же время я не хотел лишать её убеждения в том, что она получила своего рода послание с небес, поэтому я сразу согласился с её предложением дать малышке, которая должна была родиться, имя её умершей старшей сестры, Бьянки. Тогда я разбирался в теософии ещё не так хорошо, как позднее, когда изучил её, и счёл бы сумасшедшим любого, кто заговорил бы со мной о перевоплощении. Я был глубоко убеждён в том, что человек умирает один раз и уже не возвращается.

Прошло шесть месяцев, и в феврале 1906 года моя жена родила девочку, которая во всём походила на свою старшую сестру. У неё были те же большие тёмные глаза и густые вьющиеся волосы. Сходства эти не поколебали мои материалистические установки, но моя жена, восхищённая обретённым покровительством небес, уверовала в то, что произошло чудо и что она повторно родила того же самого ребёнка. Сейчас нашей дочери около шести лет, и она, как и её умершая сестра, не по годам эмоционально и интеллектуально развита. Обе девочки могли чётко выговорить слово «мама» в семь месяцев, в отличие от других наших дочерей, которые, хотя они и не уступали им в интеллектуальном развитии, тем не менее смогли произнести это слово только в двенадцать месяцев.

Для лучшего понимания того, что я собираюсь описать далее, я должен упомянуть о том, что при жизни первой Бьянки у нас была служанка-швейцарка по имени Мари, которая говорила только по-французски. Из своего родного горного края она принесла так называемую кантилену, своего рода колыбельную песню. Она действовала так, словно слетала с уст самого Морфея, настолько сильным было её усыпляющее воздействие, когда она пела её нашей маленькой дочери. После смерти нашего ребёнка Мари вернулась в свою страну, и мы не хотели вспоминать ту колыбельную песню, которая могла направить наши мысли к дочери, которую мы потеряли. Прошло девять лет, и мы полностью забыли об этой колыбельной песне, а затем один странный случай напомнил нам о ней. Неделю назад мы с женой находились в моём рабочем кабинете, соседствующем со спальней, как вдруг оба мы отчётливо услышали ту самую колыбельную песню, звучавшую как отдалённое эхо. Звук исходил из расположенной рядом спальни. В первый момент мы, оба потрясённые и озадаченные, не поняли, что эту песню поёт наш ребёнок. Однако, заглянув в спальню, мы увидели, что наша дочь, вторая Бьянка, сидит на кровати и поёт эту колыбельную песню на французском языке без акцента. Разумеется, мы никогда не учили её этой песне. Моя жена, стараясь не выказать своего удивления, спросила её, что она пела. Бьянка ответила, что она пела французскую песню. Она не знала ничего по-французски, если не считать несколько слов, которым научили её сёстры. Тогда я спросил её: «Кто научил тебя этой песне?» Бьянка ответила: «Никто. Я просто знаю её». Затем она продолжила петь так, как будто ничего другого в своей жизни не пела.

Тому, что я здесь скрупулёзно изложил, читатели могут подобрать любое объяснение, которое их устроит. Но что касается меня, то я пришёл к следующему выводу: мёртвые возвращаются.

==== Алессандрина Самона ====

Первое сообщение об этом случае опубликовал отец исследуемой (Samona, 1911). Он также был отцом старшей дочери, которая, по его мнению, переродилась в его младшую дочь. Его отчёт стал предметом дискуссий у тех, кто прочёл его, из-за короткого промежутка времени, около восьми месяцев, между смертью старшей дочери и рождением младшей, исследуемой. Кармело Самона обнародовал дополнительные сведения об этом случае, когда исследуемой было около двух лет (Samona, 1913a). Он также ответил на критические замечания о коротком отрезке времени между смертью и предполагаемым перерождением (Samona, 1913b, 1914). Позднее он послал отчёт о дальнейшем развитии исследуемой Чарльзу Ланселину, который впоследствии включил эти сведения в свою книгу (Lancelin, 1922). Эта книга лишь информация о том, что было запечатлено в памяти исследуемой и рассказано ею.

===== Сообщение =====

Оба ребёнка, главные действующие лица в этой истории, получили имя Алессандрина. Для того чтобы нам было удобно различать их, я буду называть их Алессандрина I и Алессандрина II. Их родителями были Кармело Самона, врач из Палермо, в Италии, и его жена Адель. Помимо дочерей у них было ещё трое сыновей.

Алессандрина I умерла от менингита примерно в 5 лет, 15 марта 1910 года. Через три дня после смерти ребёнка её убитая горем мать увидела свою умершую дочь во сне, в котором та сказала ей: «Мама, не плачь. Я покинула тебя не навсегда, а лишь на время. Гляди! Скоро я буду вот такой маленькой». Говоря это, она развела руки, показывая размер малыша. Потом она добавила: «Вы снова будете страдать из-за меня». Через три дня Адель Самона увидела тот же самый сон.<ref>Я назвал сновидения такого типа «извещающими». Они часто встречаются в азиатских случаях, особенно в Мьянме (Бирме) и в Турции. Столь же часто они имеют место в случаях у тлинкитов из юго-восточной Аляски (Stevenson, 1987/2001).</ref> Одна из её подруг предположила, что этот сон предвещает перевоплощение Алессандрины I. В то время Адель ничего не знала о перевоплощении, и даже после того, как она прочла книгу на эту тему, принесённую ей подругой, в ней оставалось ещё довольно скепсиса в отношении такой возможности. В 1909 году у неё случился выкидыш, за которым последовало хирургическое вмешательство, вследствие чего у неё всё ещё сохранялось небольшое маточное кровотечение. Эти события заставили её усомниться в том, что ей когда-либо удастся снова забеременеть.

После тех двух снов прошло уже несколько дней, в течение которых Кармело Самона пытался осушить слезы своей безутешной жены. Вдруг они услышали три громких стука, как будто кто-то стоял за парадной дверью. Трое их сыновей, бывших в тот момент с ними, также слышали эти удары. Они подумали, что пришла тётя Катерина (сестра Кармело Самоны), часто навещавшая их в этот час, и открыли дверь, ожидая увидеть её, однако за дверью никого не было.

Этот эпизод со стуком в дверь побудил всех в семье устроить любительский спиритический сеанс.<ref>Кармело Самона ранее опубликовал книгу об исследовании экстрасенсорных способностей, которую, по словам Ланселина (1922 г.), очень хвалили опытные исследователи. Сам я эту книгу не видел.</ref> В сообщении Самоны не говорится о том, как прошёл их сеанс и кто из участвовавших в нём родственников был избран главным медиумом. Они получили сообщения, пришедшие, как они решили, от Алессандрины I, а также от покойной сестры Кармело Самоны Джианнины, умершей много лет назад в возрасте 15 лет. В этих сообщениях условная Алессандрина I сказала, что именно она издавала стук, услышанный её семьёй в тот день, чтобы привлечь к себе внимание. Она ещё раз заверила мать в том, что собирается вернуться, и сообщила, что произойдёт это перед Рождеством. Она хотела, чтобы все в её семье и друзья узнали о её возвращении. Она так часто повторяла это, что Кармело Самону начали утомлять спиритические сеансы. На его взгляд, Алессандрина, установившая с ними связь, была одержима идеей донести до всех весть о своём скором возвращении.

10 апреля Адель Самона узнала о том, что она беременна. (В сообщении не говорится о том, как она узнала об этом.) Во время спиритического сеанса 4 мая душа Алессандрины I несколько растерянно заметила, что рядом с её матерью есть кто-то. В её семье смогли понять, о чём идёт речь, только когда другая душа, Джианнины, объяснила, что есть и другая сущность, пожелавшая переродиться их ребёнком. Во время дальнейших сеансов душа Алессандрины I сказала, что ей предстоит родиться вместе с сестрой, а душа Джианнины рассказала семье о том, что переродившаяся Алессандрина будет очень похожа на Алессандрину I.

По прошествии некоторого времени эти медиумические сообщения перестали приходить, но душа Алессандрины I предварительно предупредила, что на четвёртом месяце беременности она не сможет отправлять сообщения, потому что с этого времени она (душа Алессандрины I) будет «всё сильнее тяготеть к “материи”, погружаясь в сон».

В августе акушерка осмотрела Адель и обнаружила, что она беременна двойней. В оставшееся время беременности не обошлось без тревожных сигналов, но потом они исчезли, и 22 ноября 1910 года она родила двух девочек. Всем сразу стало очевидно, что одна из малышек имела значительное и очевидное сходство с Алессандриной I, и ей дали это же имя; так она стала Алессандриной II. Её сестру назвали Марией Паче. Кармело Самона завершил свой первый отчёт об этом случае описанием трёх физических особенностей, которые Алессандрина II разделяла с Алессандриной I и не разделяла с Марией Паче: покраснение белка левого глаза, шелушение правого уха и небольшая асимметрия лица.

В подтверждение своих слов Самона опубликовал (в качестве приложения к отчёту) несколько писем от членов своей семьи и друзей, которые показали, что ещё до рождения двойняшек они узнали о снах Адель, трёх стуках и последующих спиритических сеансах, на которых было получено предсказание о рождении двойняшек перед Рождеством. Из всех подтверждений наиболее ценно то, которое пришло от сестры Самоны Катерины, поскольку она навещала брата и невестку почти ежедневно и быстро узнавала обо всех перипетиях этого случая.

Летом 1913 года Алессандрине II и Марии Паче было два с половиной года. В то время Кармело Самона опубликовал второй отчёт, в котором он особо подчёркивал сходства в поведении двух Алессандрин (Samona, 1913a). Обе Алессандрины были по большому счету детьми смирными и с удовольствием сидели на коленях у матери, тогда как Мария Паче, пусть и не менее их привязанная к матери, всё же была непоседливой и часто подбегала к матери лишь для того, чтобы в следующую минуту уже снова бежать играть со своими игрушками. Алессандрин мало интересовали игрушки, зато они любили играть с другими детьми. Обе Алессандрины не выносили шума и боялись парикмахеров, и обе они питали отвращение ко всем видам сыра. В характере Марии Паче не было таких черт. Обе Алессандрины с удовольствием складывали и разглаживали одежду или другую ткань – например, простыни и полотенца. Они также любили играть с обувью и иногда из баловства надевали обувь, которая была явно слишком велика для них. Мария Паче не участвовала в подобных играх.

Обе Алессандрины иногда говорили о себе в третьем лице. Например, они говорили: «Алессандрина боится». А ещё у них была привычка забавно коверкать имена – скажем, свою тётю Катерину они называли Катераной. У Марии Паче не замечали игру со словами.

В 1913 году физические сходства у двух Алессандрин стали ещё более очевидными, чем прежде, когда двойняшки только родились. В своём втором отчёте Кармело Самона опубликовал фотографии Алессандрины I в возрасте 3 лет и 8 месяцев и двойняшек в двухлетнем возрасте (Samona, 1913a). На фотографиях у Алессандрин видна лицевая асимметрия. У них обеих левый глаз располагается заметно ближе к средней линии лица, чем правый, а левый уголок губы короче правого. У Марии Паче не было такой асимметрии лица.<ref>Лицевая асимметрия у двух Алессандрин впечатлила и меня, поэтому я опубликовал фотографии Самоны, на которых изображены две Алессандрины, в кратком докладе об этом случае (Stevenson, 1997).</ref> По оценкам Кармело Самоны, Алессандрина II была «точной копией» Алессандрины I, за исключением того, что она была немного более миловидной, чем её умершая старшая сестра. Обе Алессандрины были левшами, тогда как Мария Паче и остальные члены семьи были правшами.

Отчёты об этом случае привлекли к себе некоторое внимание европейцев, по крайней мере тех из них, кто читал спиритуалистическую литературу. Среди них был и Чарльз Ланселин, который переписывался с Кармело Самоной о случае с его двойняшками. Ланселин воспроизвёл в книге текст письма, полученного им от Кармело Самоны и датированного 20 марта 1921 года (Lancelin, 1922). В этом письме говорилось о том, что двойняшки всё менее походят друг на друга, хотя сходство между Алессандринами остаётся неизменным. В то время у Алессандрины II появился интерес к «духовным вопросам», и временами она погружалась в созерцание; домашними делами она интересовалась мало. Мария Паче, напротив, любила играть с куклами и интересовалась домашним хозяйством.

Кармело Самона включил в своё письмо сообщение о единственном случае, когда Алессандрина II упомянула о том, что было в её предыдущей жизни. Я привожу соответствующие абзацы из этого письма, которое я перевёл с французского языка:
: ''Два года назад [когда двойняшкам было восемь или девять лет] мы обсуждали с девочками предстоящую поездку с ними в Монреаль [город в 10 километрах к юго-западу от Палермо] на экскурсию. Как вы знаете, в Монреале находится красивейшая в мире норманнская церковь. Моя жена сказала нашим девочкам: «Там, в Монреале, вы увидите то, что вам ещё не доводилось видеть». Алессандрина [II] ответила: «Мама, я же знаю Монреаль, я в нём бывала». Моя жена тогда заметила ей, что она ещё не была в Монреале, на что Алессандрина [II] ответила: «Нет, была! Я туда ездила. Помните? Там есть большая церковь со стоящим на её крыше гигантским человеком с разведёнными руками». (И она изобразила руками распростёртые объятия.) «Неужели вы не помните, как мы ездили туда с одной дамой, у которой были рожки, и ещё встретили каких-то маленьких священников, одетых в красное?»''<br>
:: ''Мы не могли вспомнить, чтобы мы когда-либо говорили с двойняшками о Монреале; Мария Паче ничего не знала о том городе. И всё же мы полагали, что кто-то другой в нашей семье мог рассказывать о тамошней большой церкви со статуей Иисуса над главным входом; но поначалу мы не могли взять в толк, о каких «даме с рожками» и «священниках в красном» идёт речь. Затем моя жена вдруг вспомнила, что мы когда-то ездили в Монреаль, взяв с собой Алессандрину [I]. Это было за несколько месяцев до смерти нашей дочери. Мы также захватили с собой одну из наших знакомых, которая жила в другом месте и приехала в Палермо, чтобы обратиться здесь к врачам по поводу каких-то шишек у неё на лбу. Помимо этого, когда мы заходили в церковь, на нашем пути встретились какие-то православные священники, облачённые в синие рясы с отделкой красного цвета. И тут мы вспомнили, что это зрелище произвело на Алессандрину [I] сильное впечатление.''<br>
: ''Даже если предположить, что кто-то из нас и говорил Алессандрине [II] о той церкви в Монреале, то всё равно остаётся сомнительным, что мы стали бы упоминать о «даме с рожками» или о «священниках, одетых в красное», поскольку такие подробности не представляли для нас интерес.''

===== Комментарий =====

Как я уже говорил, комментаторы, жившие в период, когда произошёл этот случай, относились к нему скептически из-за слишком короткого промежутка времени (восемь месяцев) между смертью Алессандрины I и рождением Алессандрины II. Критики отмечали, что Адель Самона узнала о своей беременности только 10 апреля 1910 года, если предположить, что она забеременела примерно за неделю до того – таким образом, её беременность могла продолжаться, по всей видимости, немногим более 7 месяцев. Это, впрочем, ещё не означает, что двойня, родившаяся на таком сроке беременности, нежизнеспособна. В одном из своих ответов критикам, утверждавшим, что для двойни такая беременность была слишком непродолжительной, Самона процитировал несколько акушерских книг, в которых говорилось о том, что преждевременные роды – обычное дело при вынашивании двойни (Samona, 1914). Недавно изданная монография подтвердила это (Segal, 1999).

Комментаторы этого случая также предположили, что всё это могло брать начало в материнских впечатлениях<ref>Я обнародовал в другом месте дополнительные сведения, сообщения о показательных случаях и много ссылок на другие публикации о воздействии на плод материнских внушений.</ref> у Адель Самоны, воздействовавших на её дочь, когда та находилась во внутриутробном состоянии, которую она, желая избыть свою глубокую скорбь, признала перевоплощённой Алессандриной I.<ref>В части I я уже ссылался на верования некоторых европейцев в то, что дети, родившиеся после смерти своих братьев и сестёр, являются их перевоплощениями.</ref> Такое толкование могло бы в какой-то мере удовлетворить нас, но представляется недостаточным для того, чтобы объяснить столь детальную осведомлённость Алессандрины II о поездке Алессандрины I в Монреаль.<ref>В других, более близких к нам по времени, случаях перевоплощения промежуток между смертью предыдущей личности и рождением исследуемого составлял меньше 9 месяцев, примером чему могут послужить случаи Рави Шанкара Гупты, Суджита Лакмала Джаяратна и Кемиля Фахриси.</ref>

==== Бланш Куртен ====

Впервые этот случай был опубликован в 1911 году в спиритуалистическом издании ''Le Messager de Liege''. Автор статьи разузнал о нём от отца исследуемой, П. Куртена, бывшего механика, ранее работавшего в Национальном обществе железнодорожных дорог Бельгии. Его семья жила в Пон-а-Сельсе, деревне у Шарлеруа, примерно в 40 километрах к югу от Брюсселя.

Делан (1924 г.) перепечатал это сообщение, а я перевёл нижеследующий отрывок из его работы:

===== Сообщение =====

Семья, имеющая непосредственное отношение к этому делу, не имела никакого понятия о спиритуализме, когда происходило то, о чём я сейчас расскажу. Эти люди убедились в его истинности благодаря событиям, которые будут описаны ниже. Члены этой семьи, без сомнения, являются людьми надёжными. Среди их детей были две дочери, семь и пять лет. Младшую дочь звали Бланш. У неё было слабое здоровье. Время от времени она говорила родителям о том, что видит «духов». Она описывала своих бабушек и дедушек по материнской и отцовской линиям, умерших примерно за 15 лет до её рождения. Родители Бланш, рассудившие, что её видения могут оказаться симптомами какой-то болезни, повели её на приём к врачу в Гойи-ле-Пьетоне. Врач расспросил и осмотрел Бланш, а затем выписал её родителям какое-то лекарство, наказав давать его дочери. Визит и лекарство обошлись им в 7,5 франка.

Прошёл день… и Бланш заявила родителям с полной решительностью: «Я не стану принимать лекарство, выписанное мне этим врачом». «Но почему? – удивился отец. – Ты хочешь сказать, что мы выбросили на ветер семь с половиной франков? Ты должна принимать это лекарство!» «Нет, не буду, – упёрлась Бланш. – Рядом со мной стоит кто-то. Он говорит мне, что вылечит меня и без этого лекарства. Да я и сама знаю, что делать, ведь я была аптекарем». «Аптекарем?» – изумились родители. Они были ошеломлены и подумали, не сошла ли Бланш с ума. «Именно так, – подтвердила Бланш. – Аптекарем в Брюсселе». И она назвала улицу и номер аптеки: «Если вы не верите мне, то сходите и посмотрите сами. Эта аптека и сейчас существует, а входная дверь у неё белоснежная».

Родители Бланш не знали, какими словами и действиями реагировать на такие заявления дочери, и какое-то время они не обсуждали это происшествие. Однажды, примерно два года спустя, старшей сестре Бланш нужно было съездить в Брюссель, и родители предложили Бланш поехать с ней. «Ладно, – согласилась Бланш. – Я поеду с ней и отведу её в то место, о котором говорила вам». «Но ты не бывала в Брюсселе», – заметили ей родители, на что Бланш ответила: «Не беда. Там я сразу пойму, куда вести сестру».

Поездка прошла удачно. Когда сёстры приехали на вокзал Брюсселя, старшая сказала: «Бланш, веди меня». «Хорошо, – ответила Бланш. – Пойдём. Нам сюда». Какое-то время они шли, а потом Бланш сказала: «Вот эта улица. Гляди! Перед нами дом, и ты сама видишь, что это аптека». Сестра была поражена, когда поняла, что всё, о чём говорила Бланш, то есть улица, номер дома и даже цвет двери, точно соответствовало её описаниям: всё было на своём месте.

===== Комментарий =====

В XIX и XX веках спиритуалисты континентальной Европы чаще всего верили в перевоплощение (в отличие от своих коллег из Великобритании). Рассказчик, осветивший этот случай, не счёл нужным включать в свой отчёт дополнительные подробности и, возможно, даже не наводил справки о них.

Люди, читавшие об этом случае, находили неправдоподобным то обстоятельство, что детям, которым было только девять и семь лет, разрешили поехать поездом до Брюсселя без сопровождающих. Рассказчик никак не оговорил этот момент. Такая поездка должна была продлиться примерно час, и я могу предположить, что их отец попросил проводника оказать его детям помощь, если они будут в таковой нуждаться. Похоже, что помощь им не потребовалась.

==== Лаура Рейно ====

Сообщение об этом случае впервые было опубликовано в журнале ''Psychic Magazine'' в январском выпуске 1914 года. Автором был доктор Гастон Дюрвилль, врач из Парижа. (Я не видел это первое сообщение.)

Впоследствии Ланселин (1922) и Делан (1924) опубликовали выдержки из сообщения Дюрвилля. Сравнив два более поздних описания, цитирующих большие отрывки из более раннего сообщения Дюрвилля, я установил, что, несмотря на их согласие по существу дела, в каждом из них присутствуют подробности, отсутствующие в другом. Поэтому я черпал сведения из обоих источников, и вот что в итоге получилось:

===== Сообщение =====

Лаура Рейно родилась в деревне Омонт, близ Амьена, во Франции в 1868 году. Её мать позже говорила Дюрвиллю, что Лаура ещё в раннем детстве восставала против учений римско-католической церкви. Она отвергала представления о рае, преисподней и чистилище и говорила, что после смерти человек возвращается на землю в другом теле. Родителям пришлось заставлять её посещать мессы. Местный священник регулярно навещал семью Рейно и зачарованно слушал Лауру, но, покидая их дом, испытывал замешательство и раздражение. Потом она сообразила, что для неё будет разумнее больше не критиковать общепринятую веру.

В возрасте 17 лет она решила стать целителем и какое-то время лечила людей в Амьене. Позже она перебралась в Париж, где впервые услышала о «магнетизме» (предшественнике гипноза) в школе Гектора Дюрвилля. (Я полагаю, что Гектор был каким-то родственником, может быть, братом Гастона Дюрвилля.) Там она продолжила работать целителем. Последние два года своей жизни (1911–1913) она работала в клинике Гастона Дюрвилля в Париже. В 1904 году она вышла замуж. В сообщении Дюрвилля не сказано, что в детстве Лаура Рейно говорила о каких-то особенных воспоминаниях о своей предыдущей жизни. Её муж сказал Дюрвиллю, что с самого начала их знакомства Лаура рассказывала ему о таких воспоминаниях. К тому времени, как она начала работать у Дюрвилля, она уже запросто рассказывала о своих воспоминаниях любому, кто был готов выслушать её. Дюрвилль тоже слушал, хотя и недоверчиво.

Лаура Рейно изложила нижеследующие подробности того, что, по её заявлениям, было воспоминанием о её предыдущей жизни.

# Она жила в солнечной стране, где-то на юге, возможно, в Египте или Италии. (Она склонялась к тому, что этой страной была Италия.)
# Она жила в большом доме, который был больше обычных домов.
# В её доме было много больших окон.
# Верхняя часть этих окон была арочной формы.
# К дому примыкала большая терраса.
# Дом был двухэтажным.
# На крыше дома была ещё одна терраса.
# Дом располагался в большом парке со старыми деревьями.
# Перед домом был откос, а за домом – возвышение.
# У неё была серьёзная «грудная болезнь», и она сильно кашляла.
# К этому большому дому жались несколько домишек, в которых жили рабочие.
# Ей было примерно 25 лет.
# Тогда она жила около столетия назад.

Образы той жизни казались Лауре Рейно совершенно ясными. Особенно её занимали сцены прогулок по большой террасе и блужданий по парку, во время которых она неизменно чувствовала себя нездоровой. Она осознавала в себе уныние и раздражительность, и настроение это, вероятно, усугублялось её болезнью, а также страхом перед приближающейся смертью.

Лаура Рейно не помнила, как её звали в предыдущей жизни, как не помнила она и имена людей и названия мест. Однако Лаура была уверена в том, что она смогла бы узнать дом, в котором тогда жила, если бы когда-нибудь увидела его.

В марте 1913 года одна богатая пациентка Дюрвилля, проживавшая в Генуе, попросила его приехать к ней, чтобы осмотреть и лечить её. Сам он в ту пору был слишком занят для того, чтобы уехать из Парижа, поэтому попросил Лауру Рейно поехать вместо него в Геную и сделать всё возможное для этой пациентки. Лаура Рейно согласилась и уехала поездом в Италию. Приехав в Турин, она почувствовала, что ей хорошо знакома сельская местность, по которой проезжал поезд, и это ощущение усилилось, когда она приехала в Геную; там, в доме, в котором она остановилась, она обмолвилась о том, что верит, будто в своей предыдущей жизни жила где-то здесь. Она призналась и в том, что хочет найти тот дом, который описывала. Один из тех, у кого она гостила, Пьеро Карлотти, сказал ей, что он знает в предместье Генуи дом, который, как ему кажется, соответствует её описаниям, и предложил отвезти её туда. Она согласилась, и они поехали туда на машине. Лаура Рейно сказала, что этот дом был не тем, который она вспомнила, но нужный дом был, как она думала, где-то поблизости. Тогда они поехали дальше и увидели большой особняк, в котором Лаура Рейно узнала «свой» дом. Он принадлежал известной генуэзской семье Спонтини. Дом хорошо соответствовал описаниям Лауры Рейно. Его главной особенностью было большое количество необычайно высоких окон, верхняя часть которых была арочной формы. Нижний этаж дома опоясывала широкая терраса, и на крыше также имелась маленькая терраса. На иллюстрации 1 вы можете увидеть фотографию этого дома, первоначально её опубликовал Ланселин (1922). На ней видны эти особенности. А один пункт описания, по-видимому, не соответствует действительности.

[[Файл:Дом Джованны Спонтини недалеко от Генуи, Италия, который узнала Лаура Рейно (Lancelin, 1922).jpg|434px|мини|справа|Иллюстрация 1. Дом Джованны Спонтини недалеко от Генуи, Италия, который узнала Лаура Рейно (Lancelin, 1922).]]На этой фотографии дома видно, что у него три этажа, хотя может статься, что, с учётом уклона почвы, один из них – часть цоколя. На фотографии мы не увидим парк с деревьями, откос перед домом и возвышение позади него. Ланселин, однако, описал этот склон как соответствующий описаниям Лауры Рейно.<ref>Текст Делана отличается от текста Ланселина этой подробностью. Делан упомянул только один склон, позади дома, который, как он сказал, вопреки уверениям Лауры Рейно, был нисходящим.</ref>

Довольные тем, что им удалось установить месторасположение дома Лауры Рейно в её предыдущей жизни, они с Пьеро Карлотти вернулись в Геную. Там у Лауры Рейно, по-видимому, появились и другие воспоминания, которых прежде у неё не было. Она сказала, что уверена в том, что в предыдущей жизни её тело похоронили не на кладбище, а в самой церкви. Пьеро Карлотти сообщил эту подробность Гастону Дюрвиллю, который начал искать книги прихода, к которому принадлежала семья Спонтини. Один генуэзец, которому он писал, нашёл следующую запись и послал её Дюрвиллю:
: ''23 октября 1809 года. Джованна Спонтини, вдова Бенджамино Спонтини, которая несколько лет прожила в своём доме, постоянно болея, и здоровье которой в последние дни серьёзно пошатнулось после того, как она сильно простудилась, скончалась 21-го числа сего месяца. Её отпели по всем правилам церкви, и сегодня, с нашего и мэрского письменных разрешений, на закрытой церемонии её тело было доставлено в церковь Нотр-Дам-дю-Мон.''

Лаура Рейно умерла через несколько месяцев после возвращения из Генуи в Париж, в конце 1913 года.

Гастон Дюрвилль завершил свой рассказ о том, что Лаура Рейно, по её мнению, вспомнила, следующим замечанием: ''«Итак, видим ли мы случай перевоплощения? Должен сказать, что я ничего не смыслю в этом предмете, но полагаю, что гипотеза перевоплощения безрассудна не в большей степени, чем любая другая»'' (Lancelin, 1922, p. 373; Delanne, 1924, p. 297).

===== Комментарий =====

То, что Лауре Рейно не удалось назвать никаких конкретных имён, обязывает нас учесть вероятность случайного совпадения её утверждений и выясненных подробностей о жизни Джованны Спонтини и о доме, в котором она жила недалеко от Генуи. Все пункты в описании дома, названные Лаурой Рейно, соответствуют дому, который она узнала. Вместе с тем они не являются независимыми друг от друга и могли быть в полном составе обнаружены в других итальянских особняках в стиле эпохи Возрождения. Однако, если мы добавим к этому описанию ещё и описание хронически больной хозяйки дома, бездыханное тело которой было упокоено в церкви, а не на кладбище, то вероятность случайного совпадения существенно уменьшится.

==== Георг Нейдхарт ====

В 1924 году главное действующее лицо данного случая, которому тогда было 26 лет, впал в депрессию и в этом состоянии увидел ряд образов, которые, как он верил, пришли к нему из прошлой жизни в Баварском лесу в XII веке. Он потратил на них несколько лет, сначала пытаясь установить место, в котором он тогда жил, а затем проверяя, происходило ли в действительности что-то из того, что ему привиделось. Он полагал, что преуспел в этом, и решил, что та его жизнь прошла в замке Вайсенштайн, близ Регена, в Баварии. Некоторое время он никому не рассказывал о своём опыте и своих соображениях касательно него; но в конечном итоге начал рассказывать об этом другим людям. Позже он издал брошюру о перевоплощении, в которой подробно рассказал как о своих переживаниях, так и о своей работе ради установления того, что стояло за ними (Neidhart, 1957).

К тому времени он уже был хорошо начитан в областях экстрасенсорных исследований и спиритуализма. Он нашёл небольшое общество, в котором обсуждались переживания сверхъестественного и духовного характера, и принимал участие в сессиях с медиумами. Время от времени он читал лекции о своём опыте.

В 1927 году он женился во второй раз, на Аннелизе, и в 1936 году у них родился единственный ребёнок по имени Анжелика.

Об этом случае я узнал в начале 1960-х годов и встречался с Георгом Нейдхартом, его женой Аннелизой и их дочерью Анжеликой у них дома в Мюнхене, сначала в мае 1964 года, а затем ещё раз в октябре 1965. Георг Нейдхарт умер в 1966 году.

Впоследствии я иногда посещал Аннелизу и Анжелику Нейдхард, когда приезжал в Мюнхен, в котором для своей работы, помимо прочих мест, посещал и Баварскую государственную библиотеку, чтобы изучить источники сведений, полезные для данного случая.

В апреле 1971 года я ездил в Реген вместе с Аннелизой Нейдхарт. В тамошней мэрии к нам любезно прикомандировали знатока Регена, замка Вайсенштайн и всей окружающей местности Альфонса Шуберта, чтобы он устроил для нас увлекательную экскурсию. Как я ещё отмечу позже, этот замок, за исключением башни, представлял собой одни руины, и я не могу сказать, что, посетив его, узнал что-то новое для себя.

===== Сообщение =====

Ниже я представлю мой перевод отчёта самого Георга Нейдхарта о его опыте и воспоминаниях о предыдущей жизни.

Я появился на свет в мае 1898 года и, в принципе, ничем особым не выделялся из миллионов других людей. Всё в моей жизни определялось обстоятельствами, в которых я родился, и главным образом материальным благополучием моих родителей и общей политической ситуацией того времени. Мои родители были католиками, поэтому я воспитывался в этой вере. Но когда я учился в средней школе, моё религиозное просвещение стало более насыщенным и содержательным благодаря одному талантливому и незабвенному учителю богословия. И пока моя добрая мать пеклась о спасении моей души, мой довольно строгий отец прививал мне чувство ответственности и учил крепко держать данное слово. В целом в детстве я почти ни в чём не нуждался.

Окончив среднюю школу, я начал изучать отцовское дело [он был медником]. Когда же разразилась Первая мировая война, я был вынужден оставить своё ученичество. Мне ещё не было 19 лет, когда меня призвали на службу в [германский] императорский флот. С этой переменой внешних обстоятельств моя духовная жизнь также претерпела изменения, оставившие след в моей душе.

На флоте я учился на радиста, после чего назначался на рыболовецкие пароходы и в разного рода «патрули смертников» в Балтийском море. После почти двух лет военной службы, полной злоключений и опасностей, 1 января 1919 года я был демобилизован.

Возвратившись в Мюнхен, мой родной город, я увидел, что жизнь там сильно изменилась. Политический барометр показывал бурю. Шла революция, и в воздухе свистели пули. Мёртвые тела, среди которых иногда были и детские, по большей части невинных жертв, валялись на улицах и представляли собой ужасное зрелище. А потом гиперинфляция разрушила все планы. В результате мне пришлось отказаться от мысли стать инженером. За этим последовали мои экзамены на подмастерье, мой [первый] брак, рождение дочери и смерть жены – всё это в течение менее двух лет. На исходе этих событий мне не исполнилось ещё и 25 лет.<ref>Георг Нейдхарт, по-видимому, здесь не совсем точно указывает хронологию событий. 25 лет ему исполнилось в мае 1923 года. А гиперинфляция, которую он упоминает, продолжалась с последних месяцев 1922 года до декабря 1923-го.</ref> Тяжелы были удары судьбы, обрушившиеся на меня в столь краткий промежуток времени. Радость и страдание – эти вечно сменяющие друг друга крайности человеческого бытия, казалось, слились воедино в те годы, судьбоносные события которых, конечно, не остались без последствий. Вера в безличного, непостижимого, но справедливого Творца разрушилась до основания. Сомнения крепли, вытесняя прежнюю веру. Я не видел, как можно постичь совершенную любовь и милосердие Бога. Моё противление Богу возросло до такой степени, что мои молитвы были скорее борьбой с вопросом об основополагающей справедливости Бога, чем смиренной просьбой к нему.

В этом состоянии духовного борения я не оставлял попыток забыть удары моей собственной судьбы, которые я тем не менее продолжал считать несправедливыми. И всё же, несмотря на мои усилия, вопрос о божественной любви и правосудии всякий раз с прежней силой возвращался ко мне. Он не желал отступать и полностью поглотил меня. Священник, которому я тогда исповедовался, вникал в природу моих терзаний и своими своевременными замечаниями и общей поддержкой направлял меня на прежний путь, чтобы я снова усердно молил и чуть ли не заклинал всемогущего Бога.

Пока во мне продолжалась эта борьба, я решительно изменил свой жизненный путь. У меня не было своей крыши над головой, и друг позволил мне пожить у него. Мой образ жизни больше подходил отшельнику, чем коммерсанту или ремесленнику. В кругу друзей, с которыми я начал видеться, мы говорили о христианском мистицизме и других религиозных вопросах. Мы также с жаром пели религиозные гимны. Очень редкие встречи проходили без того, чтобы мы не исполнили одну или несколько религиозных песен. А ещё мы собрали собственную библиотеку. Правда, состояла она главным образом из Библии, книг о христианском мистицизме и других религиозных писаний и песенников.

В то время я пережил одно событие, потрясшее меня до глубины души и перевернувшее моё мировоззрение. Я совершенно забыл все свои тяготы и перестал корить судьбу. Я переродился в другого человека, не имевшего ничего общего с прежним, – в человека, который начал понимать, почему судьба так сурово обошлась с ним.

Это случилось одним весенним утром. Тот тихий, ясный день навсегда останется в моей памяти. Тогда у меня случилось духовное переживание, совершенно незнакомое для меня. Причудливым образом похожие переживания бывали у меня в разные моменты моей жизни в последующие годы и даже десятилетия.

Я до сих пор всё это прекрасно помню и затрудняюсь только назвать имена. С того весеннего утра я знаю, что подобные вещи можно вспомнить и что можно переступить порог рождения и воспринять зрительные и даже слуховые образы событий, произошедших в другие времена, столетия назад. Я уверен в том, что не грезил. Сплю я хорошо, крепко и снов не вижу. В ночь именно перед этим моим первым опытом я также не видел снов. Тот день начался так же, как и все остальные. Я позавтракал, никаких гнетущих мыслей у меня не было. Моё мышление и ощущения были ясными. Ничто не предвещало ничего необычного, того, что последовало в ближайшие часы.

В таком абсолютно неподготовленном состоянии в моём уме возникла восхитительная смесь образов событий минувших веков. Весь этот опыт был настолько исключительным и ошеломляющим, что я решил изложить его на бумаге. Однако я не предполагал, что это решение [сделать записи] повлечёт за собой столь необычайные последствия. Прошло десять суток, часть которых, замечу, я проводил без сна, прежде чем я всё изложил и тем самым покончил [с этими образами].

Записи, сделанные мной к тому времени, отражали главные события прежней жизни (в различных сценах и образах), в которых принимали участие главные и второстепенные действующие лица. А такие составляющие записей, как даты, имена и названия мест, придавали всем моим видениям известную степень правдоподобия. Я чувствовал, что имею непосредственное отношение ко всему, что видел. Я жил, плакал и смеялся, сражался в роли героя этого сериала. Это было не веяние из внешнего мира, как-то затронувшее или изменившее меня, – нет, моё переживание поднялось из глубин моего внутреннего мира. Думая теперь обо всём этом опыте, я могу дать ему только такую оценку.

Позже я прочёл и хорошо изучил всё, что мог почерпнуть из книг и статей по парапсихологии, мистицизму, научному изучению религии и похожим философским вопросам. И я до сих пор читаю все печатные материалы на эти темы.

Интенсивное изучение таких книг и статей навело меня на мысль о возможности не только убедиться в достоверности моего опыта, но и расширить мои познания на эту тему, касающиеся вещей, ещё не испытанных мною. Эта мысль помогла мне ещё и потому, что только таким образом [стараясь проверить свой опыт] я уяснил для себя, что в те дни, когда испытывал эти необычные переживания, я не бредил.

Мои неудачи научили меня тому, что всё всегда нужно доводить до конца самому. И потому я решил для себя, что должен самостоятельно выяснить всю правду о моём опыте.

Как я уже сказал, у меня было ясное ощущение того, что эти картины в моей голове относились к предыдущему существованию моей личности. И, принимая во внимание ту жизнь, вопрос о божественной справедливости показался мне решённым, и я рассудил, что человек, всякий раз рождаясь на земле, по-видимому, отбывает наказание за свои прегрешения, на что требуется несколько земных рождений. Я полагаю даже, что можно пойти и ещё дальше. По моему разумению, в настоящее время я связан с людьми, жившими тогда [когда происходили события, охваченные моим внутренним взором] и вновь живущими теперь, каким-то роковым образом связанными с моей нынешней жизнью. Эта убеждённость, однако, ещё не ведёт к прочному и исчерпывающему пониманию. Поэтому сейчас я, руководствуясь научным принципом, продолжу анализировать эту проблему. На основе замечаний, сделанных мною во время моих переживаний, я представлю отчёт о тех элементах [моего опыта], которые показались мне наиболее достоверными и поддающимися проверке.

Мы должны начать с 1150 года [от рождества Христова], потому что именно эта дата значится в моих заметках, и я уверен в том, что этот год определяет начальную точку моих исследований. Рассматриваемый промежуток времени, конечно, не назовёшь маленьким, ведь это 775 лет.<ref>Здесь Георг Нейдхарт подразумевает промежуток между 1150 годом н. э. и 1924 годом, в который он получал свой опыт и делал записи, а не 1957 год, когда его отчёт был впервые полностью описан и опубликован.</ref> Мы должны принять во внимание и то, что лиц исторической значимости, действующих в представленных событиях [в видениях], почти нет, или же их очень мало. Точно так же весь район [в котором происходили эти события] в те времена был малоизвестен [за его пределами], что серьёзно затрудняет исследование.

Мои воспоминания начинаются с описания замка примерно в 1150 году в том виде, в каком он показан на моём рисунке.<ref>В своей брошюре Георг Нейдхарт воспроизвёл зарисовку замка, который он, видимо, наблюдал в ходе своих переживаний. Этот рисунок подписан инициалами GN и датирован 1924 годом. Зарисовку замка вы увидите на иллюстрации 2.</ref> Замок стоит на вершине горы, среди зубчатых скал; у него трапециевидная форма, обусловленная формой горы. Войти в замок можно только по деревянному подъёмному мосту, лежащему над невероятно глубоким рвом, окружающим гору. Миновав ворота с решёткой, оказываешься во внутреннем дворе замка. Там, на правой и на малой стороне территории замка над крутым скалистым утёсом возвышается мощная четырёхугольная башня. С его плоской площадки верхнего уровня, в венце из зубцов башенных стен, открывается широкий вид на окружающую местность. По двум длинным сторонам отвесного и почти вертикального утёса поднимаются жилые помещения [замка]. Это крупные многоэтажные строения, надёжно встроенные вглубь [скалы] и возвышающиеся над ней. К верхним частям этих строений ведёт внешняя двусторонняя лестница. Напротив этой внешней лестницы находится деревянный колодец с каменным бордюром. В том, как замок спланирован и построен, видна большая смелость, бесспорно, создающая впечатление чего-то очень необычного, если не уникального.

Мои умозрительные странствия уносят меня из Мюнхена, в котором я жил, в северо-восточном направлении, через Дунай, в местность безлюдную, дикую и гористую, покрытую девственными лесами. Я вижу, что эти горы поросли густым лесом. Недалеко от замка через весь этот край вьётся речка и в конце своего пути, описав большую дугу, впадает в Дунай. На северной стороне Дуная над замком высится цепь высоких холмов. Если подходить к замку с запада, то увидеть его будет не так просто.

Оглядев «духовным оком» замок, я так и не узнал его название. У меня лишь создалось впечатление, что он стоял у большой дороги, весьма оживлённой в 1150 году. Там были и две другие дороги, пересекавшиеся вблизи замка. Но они были незначительными и скорее заслуживали называться тропами.

В своём парапсихическом видении я стою на вершине четырёхугольной башни и оглядываю открывающийся передо мной вид этого края. А видны там только горы и леса. Башня возвышается на пике зубчатой скалы, поросшей папоротником. Склон горы был покрыт огромными елями и пихтами, закрывавшими обзор. В отдалении, на другой стороне тёмной поблёскивающей реки, я вижу ещё одну такую же башню. Больше там ничего не видно. Нет ни домов, ни чего-либо ещё, указывающего на присутствие человеческого жилья. Глядя с башни на внутренний двор, я вижу справа от деревянного моста вход, ведущий в прорубленный в скале потайной лаз.

Дальше в том переживании произошли следующие события. На внутреннем дворе замка, в кольце из мужчин и женщин, ссорились двое, одетые в костюмы раннего Средневековья и имевшие при себе оружие. Они поспорили о свободе и справедливости и уже обменивались резкими и оскорбительными замечаниями. Их всё более угрожающие выпады, очевидно, свидетельствовали о том, что эти два ссорящихся человека в действительности враждовали очень давно. Одного из этих возмутителей спокойствия, который был, по-видимому, в той стычке задирой, звали Кунебергом, а другого – фон Фалькенштайном. Сам я, живущий в наши дни, воспринимаю всё, что случилось тогда, в 1150 году, с позиции Кунеберга. Я ощущаю нутром то, что происходит с ним и что вызвало его гнев.

Кунеберг – борец за свободу и справедливость. В этой ссоре, которая принимает опасный оборот, он называет фон Фалькенштайна чужеземцем и вассалом. Он упрекает его в том, что тот являет собой не более чем угодливую «скамеечку для ног» церковных верхов, и обвиняет его в злонамеренной попытке добиться расположения женщины, которую он выбрал себе в жёны. Свидетелям их ссоры не удаётся умерить пыл этих двух «бойцовских петухов» и образумить их. В конце концов эти двое выхватили мечи. За этим следует яростный поединок, в котором фон Фалькенштайн повержен и оставлен умирать от ран там, где он упал. Смерть чиновника фон Фалькенштайна определяет всю следующую жизнь Кунеберга. В дальнейших сериях моих путешествий в духе я видел, что Кунеберг – решительный противник высокомерия и притязаний епископских вассалов, продолжающий свою борьбу любыми средствами, имеющимися в его распоряжении.

Посредством удачной женитьбы и хитроумных манёвров против своего тестя, который был пьяницей, он сумел значительно усилить свои позиции. Верховный правитель [то есть тесть Кунеберга], отныне союзный с ним через этот брак, тем не менее осудил грубость Кунеберга и его неразборчивость в средствах. Ненависть Кунеберга не знала границ. Набиравшие в силу «гражданские правила», множащиеся монастыри и города, а также несправедливые налоги, возмущающие его, он ненавидел всё сильнее, до глубины души.

Поэтому он решает сделать немногие дороги, ведущие к окрестным селениям, небезопасными, нападая на путников. Таким образом он надеется толкнуть своего врага [епископа] пойти на него войной, поскольку он знает, что в своём замке он будет недосягаем для него и сможет легко выдержать любую осаду. Проще говоря, Кунеберг со своими последователями встаёт на путь беззакония и разбоя. Для того чтобы сплотить вокруг себя своих последователей, он обещает им по-братски делить с ними добычу. Его жена и некоторые благоразумные люди в его окружении пытаются сдерживать Кунеберга в его всё более безудержных излияниях гнева. Но их усилия тщетны. Он считает, что правилен только его путь. Постепенно поведение обитателей замка становится всё более невоздержанным и жестоким. Это в особенности относится к его близким сторонникам. Наконец в стенах самого замка вспыхивает восстание. Даже его жена присоединяется к его противникам. Небольшая группа её доверенных сторонников, под предводительством [некоего] Арнета, пытается низвергнуть её мужа. Кунеберг подавляет этот мятеж. При этом он склоняет на свою сторону пользующуюся доверием его жены её наперсницу, страстно влюбившуюся в него.

[[Файл:Замок Вайсенштайн, каким его видели в 1726 году. У зданий трапециевидная форма.jpg|500px|мини|справа|Иллюстрация 2. Набросок замка, сделанный Георгом Нейдхартом в 1924 году. Из "Werden Wir Wiedergeboren?" (с любезного разрешения Анжелики Нейдхарт)]]В тот год случилась засуха, и в замке стало не хватать воды. Неприятель подходит и осаждает замок. Жена Кунеберга [Вульфхильда] умирает при загадочных обстоятельствах. В рядах осаждённых растут недовольство и разногласия. Необъяснимая смерть Вульфхильды, жены Кунеберга, ещё больше усиливает разброд среди его последователей. Раскол [между группами] неуклонно растёт и наконец начинает угрожать самому их выживанию. Отчаявшись в столь критических обстоятельствах, Кунеберг решается на вылазку из замка. Он бросается на врагов и в жестоком бою встречает свою смерть.

В этих духовных видениях в моём сознании оживали имена людей, жизнь которых переплелась с судьбой жестокого владетеля того замка. Основными героями, как я уже сказал, были фон Фалькенштайн и Кунеберг. Тестя Кунеберга звали Хёхтингом, а его дочь – Вульфхильдой. Наперсницей Вульфхильды была Ева, а Арнет возглавлял тех, кто присоединился к Кунебергу благодаря его браку.

Персонажи этих сцен проводили значительную часть своей жизни в седле. И, как я уже сказал, леса вокруг замка были всё ещё не тронуты человеком, являя собой по большей части непроходимую чащу, населённую медведями и волками. Кроме того, обычаи и поведение людей того времени, как и предметы и другие подробности сцен, включённых мной в мои заметки, согласуются с упомянутой датой [1150 г.] и позволяют добиться надёжного установления истины.

В течение тех нескольких недель, когда я писал заметки о моём опыте, я посещал Баварский лес. Тогда я впервые оказался в тех местах и провёл там шесть недель. Однако этого времени оказалось недостаточно, и мне пришлось ещё несколько раз возвращаться в этот лес. Изучать события, произошедшие почти 800 лет назад, как я вскоре обнаружил, дело непростое. Всякий раз передо мной неожиданно возникали всё новые трудности.

В то время [в 1924 году] Баварский лес был ещё малоизученным, в основном бездорожным и потому малопосещаемым. Путешественник вполне мог попасть в такую ситуацию, когда дорога, по которой он двигался, внезапно обрывалась, превращаясь в едва приметную тропу. А могло случиться и так, что эта тропа уводила его в абсолютно непроходимые дебри или упиралась в болото.

Я рассуждал так: если эти «воспоминания» не были иллюзорными и отчасти содержали подлинные переживания, тогда я, прислушавшись к интуиции, возможно, смог бы найти то место из своей предыдущей жизни. Наведя справки, я узнал о том, что в окрестностях Регена<ref>Реген – небольшой город в северо-восточной Баварии у границы с Чешской республикой (бывшей Богемией), примерно в 140 километрах северо-восточнее Мюнхена.</ref> были руины сильно разрушенного замка. Тогда я решил в одиночку, никого не расспросив о том, где находятся руины этого замка, начать свой путь от железнодорожной станции Регена. Я подумал, что так я смогу проверить, насколько точны мои предполагаемые воспоминания.

Когда я вышел из Регена в свой поход, лило как из ведра. Я не держался какой-либо дороги, но выбирал направление по наитию. Вскоре я уже взбирался вверх по узкой тропе, которая вела на крутую гору через густые, почти непролазные дебри. Это путешествие весьма утомило меня. Со всех сторон меня окружали стволы гигантских деревьев. Мне пришлось идти кружным путём или карабкаться на огромные скалы, а папоротники высотой в человеческий рост хлестали меня по лицу. Наконец я вышел на открытую вершину горы. Я стоял перед руинами некогда величественного замка, возведённого на высокой, сильно растрескавшейся кварцевой скале, горделиво возвышаясь над окружающей местностью. От всего замка устояла только башня, но и она была в значительной степени восстановлена. По довольно шаткой деревянной лестнице я взошёл на вершину башни, чтобы увидеть оттуда округу. Из двух высоких главных зданий замка [явленных мне моим видением; см. илл. 2] я мог с уверенностью опознать только те их части, которые примыкали к башне. Однако из-за своеобразной формы чрезвычайно твёрдого скального утёса любая другая конфигурация всего комплекса зданий, кроме трапециевидного, была здесь попросту невозможна, что я и показал в своём наброске, сделанном мной, когда во мне оживали эти воспоминания. И если это был тот самый случай, значит, тайный проход (о котором я также сделал запись) должен был располагаться вблизи главных ворот.<ref>Ранее Георг Нейдхарт упоминал этот проход в своём сообщении.</ref> Я быстро нашёл его и сумел, пригнувшись, пройти по нему метров 80 или 100. Затем продвижение было невозможно, поскольку далее тоннель был закрыт обвалом. (Когда в 1957 году я ещё раз посетил эти руины, то даже та часть тоннеля, которая прежде была открыта, на этот раз также была заполнена породой.)

По словам нескольких постоянных жителей Регена, с которыми я разговаривал, этот тайный проход круто спускался из замка, затем несколько километров тянулся под землёй, то есть под речным дном реки,<ref>Если Георг Нейдхарт подразумевал, что этот тоннель шёл под рекой Реген, то его протяженность составляла бы немногим более 2 километров. Однако в районе Вайсенштайна есть и другие, более мелкие реки.</ref> пока не достигал поросшей густым лесом вершины горы на другом берегу реки. В прежние времена местные жители, давно умершие, возможно, знали расположение тайного тоннеля. Но из-за обрушения этого тоннеля ходить по нему было запрещено.

Когда я оглядывал окрестности с вершины башни, моё внимание всецело захватил современный город Реген. В особенности меня поразила необычная массивная четырёхугольная башня главной церкви, поскольку по всему было видно, что эта башня не гармонирует с остальными частями строения церкви. В записях, которые я вёл, как я уже говорил ранее, была упомянута башня, похожая на башню замка, стоявшая на противоположной от него стороне реки. Понятное дело, эта необычайная и поистине небывало высокая церковная башня разожгла во мне желание побольше разузнать о ней. Однако никто из местных жителей не смог ничего рассказать мне о происхождении той церковной башни.<ref>Эта башня в Регене, позднее присоединённая к церкви, датируется, самое раннее, XII веком.</ref> Ни священники, ни преподаватели не располагали никакой информацией о ней. Мне посоветовали обратиться в канцелярию архиепископа в Пассау [ближайший крупный город с резиденцией архиепископа].

В канцелярии архиепископа меня приняли вежливо, мой рассказ любезно выслушали. Но и здесь я также не смог ничего узнать об интересующем меня периоде истории: поближе к 1150 году. Мне сказали, что все старые записи и документы, а с ними и другие источники, которые могли пролить свет о тех годах, были утрачены во время пожара. И всё же мне посоветовали наведаться в архив замка Траусниц [Траусниц расположен примерно в 60 километрах к северу и немного к западу от Регена].

Руководитель архива в замке Траусниц оказался чиновником дружелюбным и услужливым; он с готовностью выслушал мою исповедь о человеке, которому пришло в голову, что он жил в замке Вайсенштайн примерно в 1150 году. Он молча и бесстрастно выслушал мой рассказ, не смеясь надо мной и не уверяя меня в обратном. Я заметил, что он даже с интересом слушает меня. На его лице застыло выражение озадаченности и даже изумления. Я никогда не забуду слова, произнесённые им мне в ответ: «Вы не можете знать обо всём этом, потому что исследование этого района ещё только началось». Затем он сказал мне, сколько кропотливого труда требовалось для того, чтобы собрать из скудных семейных документов пусть даже общую картину середины двенадцатого столетия. Особое впечатление на него произвела моя осведомлённость о политической ситуации того исторического периода.

===== Дополнительные сведения, полученные из бесед с Георгом Нейдхартом =====

Когда мы с Георгом Нейдхартом обсуждали его переживания, он особо подчёркивал, что приходившие к нему воспоминания имели вид живых впечатлений, со всеми присущими им эмоциями. Он переживал эти события не так, как если бы смотрел какой-то кинофильм.

Эпизоды из жизни Кунеберга наблюдались в сценах «внутренних видений» в хронологической последовательности, без каких-либо повторений.

В раннем детстве, в период между пятью и семью годами, у Георга Нейдхарта было то, что позднее он счёл воспоминаниями о прошлых жизнях. Они имели довольно путаный вид, и он принял их за калейдоскоп воспоминаний из его разных жизней. У этих сцен не было строгой последовательности, появившейся у них, когда ему было 25 лет, что наблюдалось в течение 10 дней, когда у него были зрительные воспоминания.<ref>Случай Джузеппе Косты даёт ещё один пример того, как разрозненные образы в сознании ребёнка, очевидно, из прошлой жизни, позже упорядочились в логичную последовательность.</ref> В этих детских воспоминаниях особенно выделялись сцены с большой кроватью с балдахином в старинном стиле и его обезглавливания. Последняя сцена показывала его предыдущую жизнь во Франции, которую, по его мнению, позднее он вспомнил ещё лучше. Он изумлял отца, рассказывая ему о том, как ему отрубили голову.

В приведённом выше сообщении Георг Нейдхарт упомянул о том, что ещё прежде он усматривал некоторые связи между людьми, принимавшими участие в событиях, оживших в его памяти, и его знакомыми в этой жизни. Вместе с тем он не сделал никаких чётких умозаключений касательно каузальных связей между событиями XII века и его нынешней жизнью. В частности, он не утверждал, что смерть его первой жены, предшествовавшая его пронизанному депрессией и скептицизмом состоянию, в котором к нему стали приходить эти воспоминания, каким-то образом связана с той жизнью в XII веке. (Его сдержанность по части выводов о таких связях произвела на меня благоприятное впечатление.) Однако он вынес из этого опыта иное представление о жизни и смерти; и мне думается, что именно это новое представление, а не какие-то точные истолкования смысла его воспоминаний в нынешней жизни, позволили ему говорить о себе как о человеке, преобразившемся благодаря этому опыту.

Несмотря на свою твёрдую убеждённость в том, что он уже рождался и жил прежде нынешнего рождения, до конца своих дней он оставался набожным католиком.

===== Независимая экспертиза отдельных составляющих опыта Георга Нейдхарта =====

Я обратился к нескольким источникам, повествующим об истории восточной Баварии, где расположен замок Вайсенштайн, но узнал не так много из того, что могло бы подтвердить реальность всего, что было в умозрительных картинах Георга Нейдхарта.

Средневековые записи о тех местах, которые в наши дни называются Баварским лесом, скудны. Как писал Георг Нейдхарт, эта область была малозаселённой и всё ещё покрытой лесами весь XII век. Тогда она по большей части находилась под властью епархии Пассау. В начале XII века в Ринхнахе был основан монастырь. Название Реген впервые упоминается в записях в 1149 году (Oswald, 1952).

Замок Вайсенштайн (в 2 километрах от Регена) почти наверняка был построен в XII веке, но никто не знает, кем именно. На торговом пути между Баварией и Богемией – по сути, просто наезженной в просеке дороге, проходившей близ Вайсенштайна, – движение было оживлённым, что, по-видимому, и послужило основанием для возведения там замка ради защиты проезжающих. Таким образом, мы можем сделать допустимое предположение о том, что владелец замка Вайсенштайн, если бы он встал на путь беззакония, мог бы добыть много добра грабежом тех, кто пользовался этим торговым путём.

Большая укреплённая башня была возведена на северной стороне реки Реген, возможно, в XII веке или даже ранее (Oswald, 1952). Сейчас эта река протекает через город Реген. Укреплённая башня не имела никакой связи с первой церковью, построенной в Регене. В конце XV века эта башня была включена в построенную тогда приходскую церковь.

Из нескольких имён, открывшихся Георгу Нейдхарту во время его «внутренних видений», только одно можно найти в современных записях. Фон Мюллер процитировал документ, в соответствии с которым Конрад фон Фалькенштайн, нарушив закон, стал единовластным правителем нескольких общин епархии Пассау (von Muller, 1924). Эта епархия включала в себя крупную область, и означенный документ больше не даёт никаких существенных подробностей. Одно примечание к нему добавляет, что, возможно, этот Конрад фон Фалькенштайн жил в XIII, а не в XII веке, как правильно полагал Георг Нейдхарт. Ещё один источник из числа современных записей сообщает, что имя Кинберх появляется в 1130 году, а позже, в XIII веке, оно было записано – вероятно, уже в изменённом виде – как «Кинбергер» (Monumenta Boica, 1765). Я далёк от того, чтобы считать эти имена подтверждающими существование имени Кунеберг из опыта Георга Нейдхарта, хотя такая возможность не исключена.

[[Файл:Руины замка Вайсенштайн, какими их видели в 2001 году (фото Даниэлы Майсснер).jpg|538px|мини|справа|Иллюстрация 3. Руины замка Вайсенштайн, какими их видели в 2001 году (фото Даниэлы Майсснер)]]Когда я заканчивал эту книгу, то подумал, что исследования, проведённые после 1920-х годов, когда Георг Нейдхарт делал свои изыскания, могли бы пролить больше света на раннюю историю замка Вайсенштайн. Моё предположение не подтвердилось. В апреле 2001 года я написал в государственный архив Ландсхута при замке Траусниц, где Георг Нейдхарт искал доказательства почти 60 лет назад. Старший архивариус ответил мне так: принято считать, что этот замок был построен графами Богена, которые были наследственными управляющими того района, хотя это была только догадка. Когда в 1242 году род графов Богена пресёкся, прямое управление замком перешло к герцогам Баварии. Эти предположения – о непререкаемой истине здесь вряд ли можно вести речь – говорят о сомнительности того, что этот замок мог служить укрытием для «баронов-разбойников» в XII столетии. Архивариус писал мне, что такая ситуация была более вероятной в период позднего Средневековья.

[[Файл:Замок Вайсенштайн, каким его видели в 1726 году. У зданий трапециевидная форма.jpg|534px|мини|справа|Иллюстрация 4. Замок Вайсенштайн, каким его видели в 1726 году. У зданий трапециевидная форма. (Любезно предоставлено муниципалитетом Регена)]]Руины замка Вайсенштайн и в 1920-е, и в более поздние годы не могут дать дополнительных аргументов. Из-за запрета на археологические раскопки в настоящее время у нас нет возможности восстановить план первоначального устройства зданий. Четырёхсторонняя башня стала исключением (см. илл. 3). Вместе с тем гравюра с замком, сделанная в 1726 году, без сомнения, указывает на его трапециевидную форму (Hackl, 1950); см. илл. 4.

Почти в каждом замке в тот период, когда был построен Вайсенштайн, были многие из особенностей, о которых упоминает Георг Нейдхарт, – например, деревянный подъёмный мост, ров, опускная решётка и колодец. Посетитель замка в 1633 году, по словам Освальда (1952), чтобы попасть в замок, переходил деревянный мост, опасно раскачивающийся надо рвом. Этот мост мог заменить более ранний подъёмный мост, но нам об этом не известно. Надо полагать, что одним важным фактом, получившим подтверждение, было существование в XII веке четырёхсторонней башни, похожей на ту, что находилась в Вайсенштайне, на противоположной стороне реки Реген.

В общем, хотя источники, к которым обращался Георг Нейдхарт (а позднее и я), не смогли в полной мере подтвердить истинность всего его опыта, однако они не дали и никаких оснований для её опровержения. Его описание жизни в замке Баварского леса в Средневековье кажется правдоподобным. Если он действительно жил в замке Вайсенштайн, то события, которые он, предположительно, вспомнил с такой ясностью, могли происходить позже, чем он думал.

==== Кристоф Альбре ====

В сообщении об этом случае (Delarrey, 1955) не было ни полного имени, ни даже псевдонима главного действующего лица, поэтому я сам дал ему полное имя. Этот случай состоит из медиумического предсказания о перевоплощении человека, известного жене автора, которого предстояло опознать по дефекту правого уха, похожему на то, которое было когда-то у того, кто сделал данное предсказание.

При переводе этого отчёта я на свой лад называл имена, обозначенные Деларре одними только инициалами.

Этот случай произошёл в 1924 году и был впервые освещён в 1948 году в спиритуалистическом журнале ''La revue spirite''. В примечаниях издателя ''Revue metapsychique'' объясняется, что доктор Морис Деларре, автор данного сообщения, отсрочил его публикацию, поскольку этот случай произошёл в семье, решительно настроенной против любых попыток устанавливать связь с умершими людьми.

===== Сообщение =====

В те времена, когда я ещё был настроен несколько скептически в отношении идеи перевоплощения, мы с женой принимали участие в экспериментах с так называемой говорящей доской, или планшеткой. Постепенно я убедился в объективной реальности получаемых нами сообщений.

Однажды планшетка в руке моей жены медленно и не без труда вывела буквы имени Феликс. На той сессии мы больше не смогли добиться от вышедшего с нами на связь духа ответа ни на один наш вопрос. Но на следующий день то же самое имя было написано вновь, и на этот раз была добавлена ещё и фамилия: Фреснель.

Я не мог припомнить никого с таким именем, кто был бы когда-либо известен мне, но моя жена вспомнила, что у её отца когда-то был слуга, которого звали именно так; тот человек работал у него примерно десять лет. Тогда я спросил нашего предполагаемого собеседника: «Вы когда-нибудь работали в семье Буалё, в деревне Ренаж?» – и получил ясный утвердительный ответ.

В этот момент моя жена, силившаяся оживить в памяти события давно минувших дней, припомнила одну необычную подробность: у Феликса Фреснеля был дефект правого уха, а точнее его ухо выпирало в сторону и стояло торчком, что придавало ему вид уха летучей мыши. В его левом ухе аномалии не наблюдались.

Только на нашей четвёртой сессии этот условный дух сумел с большей лёгкостью передавать сообщения, в результате чего у нас с ним состоялась своего рода беседа. Должно быть, по прошествии 20 лет после своей смерти этот человек впервые попытался установить связь с живыми людьми… Во всяком случае с каждой сессией его ответы становились всё более быстрыми и чёткими.

На шестой сессии после того, как Феликс назвал своё имя, между нами и ним состоялся следующий диалог.

Вопрос: О чём вы сообщите нам сегодня?

Ответ: Я хочу сообщить вам о том, что скоро я вернусь к вам.

Вопрос: Повторите, пожалуйста. К нам?

Ответ: Да, наконец-то. В вашу семью.

Вопрос: Но наша семья большая, её члены живут в разных местах. Не могли бы вы уточнить, в каком районе вы родитесь?

Ответ: Я появлюсь на свет в Пейроне. (И он подробно описал то место; позже читатели поймут, почему я не привожу настоящие имена.)

Вопрос: Вы хотите сказать, что родитесь в семье нашего молодого родственника Ива?

Ответ: Да, у него уже есть две дочери.

Вопрос: Можете ли вы назвать их имена и возраст?

Ответ: Могу (и он правильно назвал их имена и точный возраст).

Вопрос: А вы уже знаете дату своего рождения?

Ответ: Это случится утром 24 сентября.

Вопрос: Довольно! Если рождение произойдёт в указанный вами день, мы поверим вам, потому что вы смогли заранее предсказать его. Но что укажет нам на то, что младенец, родившийся в тот день, и есть наш Феликс?

Ответ: Мисс Жанна легко узнает меня, по уху.

Здесь я должен отметить, что мою жену зовут Жанна, но в то время, когда Феликс Фреснель умер, мы ещё не были женаты; на самом деле тогда мы не были даже знакомы.

После состоявшегося диалога эта личность больше не выходила с нами на связь. Однако я старательно записал указанную духом дату. Это было в мае, и мы тогда ещё не знали о том, что наша молодая родственница беременна.

24 сентября 1924 года в 8 часов утра зазвонил телефон, и я поднял трубку. Звонил муж нашей родственницы, он сообщил нам о рождении у них сына. Я не собирался рассказывать ему о том, что об этой новости мы были извещены четыре месяца назад. С учётом его мировоззрения, он решил бы, что я общаюсь с адскими, дьявольскими силами. У меня также не было намерения делать что-либо, способное подорвать его искреннюю веру в учение римско-католической церкви.

Так случилось, что через три месяца после рождения этого мальчика мы с женой были приглашены на торжество в большом семейном кругу в тот дом, где наш Феликс родился с новым именем. В доме толпились гости, и молодая мать (наша родственница) с гордостью показывала всем своего сынишку. Она уже родила двух девочек и немного опасалась, что и на этот раз у неё будет очередная девочка. Поздоровавшись с нами, она сказала: «Полюбуйтесь на нашего малютку. Правда, он не привык к такой суете и сегодня немного не в духе, обычно он не такой беспокойный. А сегодня увидит нового гостя и кричит, как оглашенный; и успокоить его нет никакой возможности».

Мы пошли в ту комнату, где лежал младенец. Как только моя жена подошла к колыбели, младенец сразу заулыбался, хотя по его щекам всё ещё текли слёзы; он протянул свои крошечные ручки к моей жене, и она взяла его на руки. Вид у него был радостный, и он пытался, насколько это вообще по силам такой крохе, что-то лепетать. Молодая мама, наблюдавшая эту сцену, воскликнула: «Вы только посмотрите! Можно подумать, что он знает вас!»

После традиционных для данного случая комплиментов я спросил нашу молодую родственницу: «А почему у него на голове платок? Разве он поранился?» «Не в этом дело, – ответила она. – Просто бедняжка, должно быть, не лучшим образом расположился внутри меня, вот и родился с выступающим правым ушком. Доктор сказал, что с этой накладкой его ухо будет развиваться нормально, и через несколько месяцев уже ничего не будет видно».

===== Дополнительная информация =====

Во избежание нарушения хронологической последовательности отчёта Деларре об этом случае, ранее я опустил его слова о том, каким образом его жена пользовалась «говорящей доской». Он писал:

Здесь я должен заметить, что, когда моя жена пользуется «говорящей доской», она совсем не отдаёт себе отчёт в том, что именно она пишет, хотя при взгляде на неё не скажешь, что она хотя бы отчасти находится в трансе. Пока её рука двигается с планшеткой, она может продолжать вести беседу с другими присутствующими людьми на любую тему (Delarrey, 1955, p. 41).

===== Комментарий =====

Предсказания о врождённых аномалиях, сделанные медиумами, предположительно общающимися с утратившей тело личностью, которой предстоит переродиться, встречаются нечасто. Сейчас я могу вспомнить только ещё один такой случай, произошедший с Юрайей Бугай (Stevenson, 1997).

==== Джеймс Фрейзер ====

Этот случай характерен периодически повторяющимся ясным сном. Впервые я узнал о нём из краткого отчёта, включённого в книгу о кланах шотландского нагорья (Moncreiffe and Hicks, 1967). Я написал главному автору этой книги, сэру Иэну Монкрифу, из одноимённого клана, и попросил его прислать мне что-нибудь полезное по этому случаю. Он любезно прислал мне копии писем из своей давней переписки с майором Чарльзом Яном Фрейзером, которому сновидец, Джеймс Фрейзер, рассказал о своём сновидении в конце 1920-х годов. Чарльз Ян Фрейзер был крупным землевладельцем в тех краях, местным помещиком. Это сновидение он впервые записал, только когда стал описывать его в письме к Иэну Монкрифу, датированном 14 августа 1962 года. Иэн Монкриф выслал мне копии четырёх писем Чарльза Яна Фрейзера, в которых тот писал ему о вышеупомянутом сновидении. Помимо этого, в последующей переписке со мной он рассказал ещё кое-что о предыстории этого случая. Чарльз Ян Фрейзер умер в 1963 году, то есть до того, как я узнал об этом случае.

===== Сообщение =====

Джеймс Фрейзер родился в 1870 году, скорее всего в местечке Бьюли, в графстве Инвернесс, Шотландия. Всё его образование ограничилось начальной школой. В зрелые годы он работал колёсным мастером. Чарльз Ян Фрейзер охарактеризовал Джеймса Фрейзера как умеющего только читать и считать. Тем не менее он питал некоторый интерес к истории Шотландии, в том числе и своего края. Он читал запоем, особенно книги о шотландском нагорье. Он посещал в своём городе собрания Общества взаимного совершенствования, на которых лекторы время от времени рассказывали о местной истории. Чарльз Ян Фрейзер читал такую лекцию, в которой ссылался на знаменитую битву XVI века между двумя шотландскими кланами. Эта битва произошла 3 июля 1544 года близ озера Лох-Локи, в месте, известном (на гаэльском, или шотландском языке) как Блар-на-Лейн, что по-английски значит болотистое место. Кланранальды (одна из ветвей МакДональдов) и их союзники сражались против Фрейзеров из Ловата и убили, среди прочих, третьего лорда Ловата и его сына. Немногие воины обеих сторон выжили в том бою. Говорили, что уцелели только четверо Фрейзеров (Fraser, 1905). Этот клан мог и вовсе исчезнуть, но многие жёны Фрейзеров были беременны и родили сыновей.<ref>Этот случай взрывного роста рождения мальчиков не единичен. Смещение пропорции в пользу рождений детей мужского пола отмечалось в ходе нескольких войн, а также и после них, включая обе мировые войны. Я привёл источники этих данных в другом месте (Stevenson, 1974 a).</ref>

Примерно через неделю после лекции Джеймс Фрейзер пришёл к Чарльзу Яну Фрейзеру и сказал, что он хочет наедине рассказать ему о своём сновидении. Он сказал, что над ним будут смеяться, если он расскажет о своём сне другим людям.

Джеймс Фрейзер описывал свой сон в довольно взволнованном состоянии и выказывал нетерпение, когда Чарльз Ян Фрейзер перебивал его, чтобы уточнить те или иные моменты в нём.

===== Содержание сновидения =====

Сначала Джеймс Фрейзер описал<ref>В выдержку из отчёта Чарльза Яна Фрейзера я внёс несколько вставок для облегчения чтения или пояснения особенностей той местности.</ref> то, что он вынес из своего сновидения:

Он понимал, что рядом с ним находятся его отец, родственники и друзья, хотя это и не скажешь, взглянув на их внешность и комплекцию: просто что-то подсказывало ему, что это именно они… Одежда на них была совсем другой, годящейся скорее для обитателей равнин (а не холмов Бьюли). Однако он понимал, что находится в стане МакШими<ref>МакШими на гаэльском языке означает сын Саймона. Вожди Фрейзеров из Ловата являются потомками своего прославленного предка, сэра Саймона Фрейзера, гнавшего англичан после битвы при Баннокбёрне в 1314 году.</ref> [т. е. в стане Фрейзеров из Ловата] и что его родственники и соседи мобилизованы для войны… Большинство из них носили грубую холстину, и лишь на некоторых была одежда из кожи или овчины. Те, что познатнее, ехали на лошадях с густой шерстью, в кольчужной рубахе и коническом шлеме, вооруженные двуручным мечом. У большинства же были луки и стрелы, у многих ещё и алебарды. И у каждого был при себе кинжал или кортик.

Его товарищи, а с ними и он, шли по Глен-Мор [узкой долине в графстве Инвернесс, где находятся озёра Лох-Несс и Лох-Локи], пока [не достигли] Форта Августа [тогда ещё не известного под этим названием]. По дороге к ним примыкали во множестве другие воины из клана МакШими, из Страферрика [на юге озера Лох-Несс]. Эти люди были одеты и вооружены точно так же… Им предстояло сразиться с Кланранальдами из МакДональдов; и уже очень скоро на берегах озера Лох-Локи они вступили в битву, которая началась с ливня стрел… Все верховые спешились и повели за собой головной отряд, идя вперёд со своими двуручными мечами. Неожиданно [он] услышал крик о помощи: рядом с ним, катаясь по земле, дрался его отец, сцепившись с тем, кто не был из числа МакДональдов, но в тот день сражался на их стороне. Он увидел алебарду, лежавшую на земле рядом с отцом, поднял её, ударил ею по голове того, с кем бился его отец, и убил этого человека.

Потом он увидел плотного высокого человека в кольчужных рубахе и штанах, оборонявшего несколько раненых Фрейзеров, уползавших в угол, образованный двумя оградами из дёрна или же сухой кладки; этот дородный человек вращал вокруг себя свой двуручный меч. То был шотландский помещик из Фойерса. Он сражался, пока не упал, раненный стрелой.

===== Особенности сновидения =====

Джеймс Фрейзер сказал, что это снилось ему «многократно, и всякий раз без изменений». Эти образы казались несколько бессвязными, как если бы он «лишь выхватывал проблески событий прошлого».

Чарльз Ян Фрейзер не спрашивал Джеймса Фрейзера о том, приметил ли он какое-нибудь обстоятельство, которые могло бы спровоцировать такое сновидение. И он не узнал, в каком возрасте Джеймс Фрейзер впервые увидел этот сон.

Когда Чарльз Ян Фрейзер спросил Джеймса Фрейзера, как он определил, что это было сражение при Блар-на-Лейне, и почему он решил, что тот человек из его сна был помещиком из Фойерса, Джеймс ответил: «Я просто знал».

Джеймс Фрейзер явно сильно волновался, рассказывая о своём сновидении. Описывая начало сражения, он, по всей видимости, вновь пережил ужас от низвергающегося на него града стрел.

===== Отношение Чарльза Яна Фрейзера к этому сновидению =====

Особое впечатление на Чарльза Яна Фрейзера произвело то, с какой точностью Джеймс Фрейзер описал одежду и вооружение противоборствующих сторон. Он лишь вскользь коснулся того, что вписывалось в рамки общепринятых романтических представлений о войнах в горной местности Шотландии: клетчатые пледы и килты, одноручные мечи с эфесами с чашкой и маленькие круглые щиты.

Чарльз Ян Фрейзер, прежде общавшийся с Джеймсом Фрейзером, но не сближавшийся с ним до того, как тот пришёл к нему и рассказал о своём сновидении, теперь узнал, что в общине Джеймс был на хорошем счету, пусть его и считали несколько чудаковатым, особенно когда он был навеселе. Репутацию чудака он мог заработать, рассказывая окружающим о своём сновидении.<ref>В части I я приводил цитату из Эванса-Венца (1911), нашедшего следы верований в перевоплощение на Шотландском нагорье в первом десятилетии XX века. Среди случаев, исследованных мной и позднее описанных в этой работе (в части III), случай Дженни Маклеод произошёл в одной общине графства Инвернесс в пределах 25 километров от Бьюли, в котором жил Джеймс Фрейзер.</ref> Джеймс Фрейзер умер 9 июля 1942 года, в возрасте 72 лет.

Чарльз Ян Фрейзер нисколько не сомневался в том, что Джеймс Фрейзер читал по крайней мере некоторые из опубликованных отчётов о сражении при Блар-на-Лейне, однако он не думал, что подобные заметки или сведения, приобретённые каким-то иным традиционным способом, могли дать исчерпывающее объяснение этому сновидению. Он заметил, что Джеймс Фрейзер не приукрашивает сновидение в ответ на его вопросы. Например, когда он спросил его, были ли он и его отец убиты в том бою, Джеймс Фрейзер ответил: «Не знаю». Чарльз Ян Фрейзер приложил одно из его писем к Иэну Монкрифу (датированное 19 августа 1962 года) следующего содержания: «Я по-прежнему убеждён, что вне зависимости от того, что Джеймс Фрейзер прочитал или не прочитал, в значительной части то, о чём он рассказал мне, имело к нему прямое отношение и произошло в действительности». Он считал перевоплощение возможным объяснением этого сновидения.

===== Общедоступные источники сведений о сражении при Блар-на-Лейне =====

Описаний сражения при Блар-на-Лейне не найдёшь в популярном курсе об истории Шотландии. Однако оно не осталось безвестным для тех, кто питает глубокий интерес к истории Шотландского нагорья. Напротив, в административном центре Инвернесс и вокруг него можно легко найти несколько книг, описывающих это сражение. В них названы воюющие кланы и рассказано о том, какие кольчуги тогда носили и каким оружием воевали, то есть о луках со стрелами и о двуручных мечах (Fraser, 1905; Keltie, 1875; Macdonald, 1934). В главе о Фрейзерах из Фойерса Маккензи (1896) описывает смерть шотландского помещика из Фойерса от ран, полученных в бою.

===== Комментарий =====

И в первоначальной записи об этом сновидении, и в своей последующей переписке с Иэном Монкрифом Чарльз Ян Фрейзер внимательно рассмотрел возможность того, что содержание повторяющегося сновидения Джеймса Фрейзера обусловлено сведениями, почерпнутыми из их общедоступных источников. Конечно, Джеймс Фрейзер мог обратиться к некоторым опубликованным сведениям о битве при Блар-на-Лейне. Однако Чарльз Ян Фрейзер склонялся к мнению, к которому присоединяюсь и я, о том, что аналогия между тем, что содержало это сновидение, и тем, что было общеизвестно о том сражении, не объясняет накал чувств, испытанный Джеймсом Фрейзером в его повторяющемся сновидении. Складывалось впечатление, будто он именно проживал события этого сна.

Монкриф, подводя краткие итоги этого дела и предлагая ещё одну версию, замечает, что у Фрейзеров были нередки случаи кровосмешения, поэтому Джеймс Фрейзер вполне мог быть потомком какого-то участника сражения при Блар-на-Лейне. Он полагал, что вероятным объяснением этого сновидения могла бы послужить «родовая память». В одной из моих работ я, рассмотрев случай другой исследуемой, американки Мэри Магрюдер, с детства страдавшей кошмарами, отметил, что их можно объяснить «родовой памятью», которую она, в её случае, унаследовала от одного предка XVIII века. Однако наши нынешние познания в генетике не оставляют места мысли о духовной передаче ярких образов, подобных тем, которые проявляются в снах о прошлых жизнях, по цепочке поколений.

=== Итоговые замечания о более давних случаях ===

В завершение моего рассказа об этих восьми более давних случаях я отмечу, что они доказали своё правдоподобие. Я надеюсь, что мои выкладки, сопровождающие их, показали, почему я так решил. Далее я проведу обзор некоторых особенностей этих случаев, которые нашёл убедительными.

Никто из тех, кто имел отношение к этим случаям, не пытался извлечь из них выгоду или даже просто предать их огласке. Один исследуемый написал о своём опыте книгу, другой — брошюру, но продавались их труды плохо, и всё дело, по-видимому, ограничилось одним или двумя тиражами. Вопреки расхожему мифу о людях, вспомнивших свои прошлые жизни, никто из тех, чья жизнь была восстановлена в памяти (или чьё перерождение было предсказано), не были знаменитыми персонами. Джузеппе Коста вспомнил жизнь человека, пользовавшегося некоторой известностью в своё время и немного позже, но слава Иблето ди Калланта для последующих поколений померкла, если не считать специалистов по итальянскому Средневековью.

За одним исключением философские и религиозные взгляды заинтересованных лиц не влияли на их оценки того случая, о котором они свидетельствовали. Двое из исследуемых (Коста и Нейдхарт) на момент их переживаний были общепризнанными материалистами. Рассказчики в двух других случаях (Баттиста и Альбре) подчёркивали своё недоверие к таким случаям до того, как получили развитие описанные ими случаи. В семье, имеющей отношение к пятому случаю (Куртен), прежде ничего не знали о спиритуализме (благодаря которому континентальная Европа того времени узнала перевоплощение). В шестом случае (Фрейзер) исследуемого поставил в тупик опыт, и он, судя по всему, отвергнутый в своем круге, стал искать сочувствующего или хотя бы непредубеждённого слушателя.

В двух оставшихся случаях (Самона и Рейно) главный герой (или несколько действующих лиц) был уже наслышан о спиритуализме и представлениях о перевоплощении. Однако в случае Алессандрины Самоны её родители никак не ожидали, что Адель Самона сможет ещё раз забеременеть, не говоря уже о том, что их умершая дочь повторно родится в их семье. Случай Лауры Рейно даёт единственный пример того, как исследуемая с самого начала – в её случае, должно быть, с детства – твёрдо верила в перевоплощение и в то, что её воспоминания о предыдущей жизни не вызывают сомнений.

Неподготовленность исследуемых (или рассказчиков) в семи случаях из восьми, получивших развитие, вовсе не указывает на то, что перевоплощение для них является наилучшим объяснением. Зато она указывает на их правдивость<ref>Под правдивостью я разумею точность сообщений о случае, о котором мы узнаём либо от тех, кто рассказал о нём, либо от тех, кто его исследовал. Данные сообщения должны чётко отражать процесс развития реальных событий. На деле мы редко можем узнать о том, что же действительно случилось, поэтому наши суждения о правдивости зависят от того, ловим ли мы сообщившего о них на небрежности, непоследовательности или стремлении заретушировать либо приукрасить какие-то моменты. Правдивость не предполагает в суждении никакой сверхъестественности, под которой мы понимаем средства общения, необъяснимые в рамках общепринятых знаний о средствах общения или физическом движении. </ref> — необходимое условие для того, чтобы мы сочли перевоплощение возможным объяснением.

== Примечания ==
{{примечания}}
{{РИЕСУП}}
[[Категория:Реинкарнация]]
[[Категория:Ревизия 2020.11.25]]